Левый пропустил над головой, пригнувшись, а правый сумел развеять пробойником. Но вот на спине у меня глаз не выросло, и ударом сшибло, кинув лицом вперед. Я едва успел выставить вперед руки, как противник уже оказался рядом.

— …стойте! Это дисквалификация! — раздалось из динамиков, а судья, лишенный даже элементарной защиты, скрючился на песке, закрывая голову руками. Попади один из дисков в него, а не в меня — только мокрое место останется, да и то не на долго.

— Стоять! — рявкнул я, не задумываясь врезав по противнику прессом, но Герб каким-то неимоверным чутьем определил направление и успел бросить в сторону диск, отвлекшись всего на секунду. Правда мне этого хватило.

Прану в глаза, во все три. Круговороты замкнуть, выработку из земли и воды на максимум. Вижу!

Выхватив саблю, я отбил два из трех дисков, стараясь уйти по дальше от судьи, чтобы не провоцировать по нему случайного удара. Но Гена мне такой возможности не дал. Очередной конструкт появился из тучи песка, и я не сразу понял, чем этот диск отличается от остальных — в нем почти не было ареола расплывчатости.

Сабля, настроенная на ученический бой, жалобно звякнула и с треском развалилась пополам, когда я попытался отразить ею вражескую атаку. Энергетическая плотность вражеского конструкта оказалась выше, чем плоскостной проводник оружия! Я едва успел отклониться назад, краем глаза увидев новую пробивающуюся через поднятый песок волну силы.

Уклониться в тяжелом резонансном доспехе от пространственного лезвия я успел, хоть и в последнюю секунду. Но у меня за спиной, на бетонной поверхности, осталась глубокая, сантиметров десять, пробоина, а сама стена пошла трещинами, будто ее не из бронебетона, а из высохшей глины делали.

Ловить такую радость лицом мне было совершенно противопоказано, и сейчас, почти сравнявшись с противником в скорости, я сумел разорвать дистанцию и уклоняться от атак, не в силах ответить ничем кроме прессов. Герб словно с цепи сорвался, закидывая меня дисками он почти не замечал давления, разбивая мои конструкты своими.

— Хватит бегать, крыса! — взревел противник, когда я в очередной раз сумел разминуться с диском, разнесшим бетонный щит перед зрителями в труху. — Дерись как мужчина, трус!

— Ты уж определись, трус или крыса? — успел ответить я между прыжками из стороны в сторону, чтобы пропустить летящие по ногам диски. — Может я вообще — боевой кролик, пожирающий рыцарей?!

— Ты… да ты трус! — выдал многоумное заключение Герб, обрушив на меня пресс такой мощи, что мой собственный конструкт в нем просто растворился, а меня вдавило по пояс в песок, так что увернуться от последующих атак было просто нереально. Вот только их не последовало. — Да! Ты проиграл! Все видели? Я победил!

Вот же придурок… что-то с ним сегодня вообще не так. Учитывая фальстарт, атаку судьи и прочее — ни о какой победе естественно речи не шло. Так что я не стал беспокоиться, и лишь выгребал, стараясь прикрыть собой замершего на земле свидетеля. Вот только тому, видно почувствовав себя наконец в безопасности, тоже ума хватило. А может мужчина просто решил отыграться за собственное унижение.

— За нарушение правил турнира, Геннадий Беляков получает дисквалификацию! Победителем признается Суворов… — громко выкрикнул судья, и я, чуть не с матом, бросился к нему, в последнюю секунду успев прикрыть своим стальным доспехом мужчину от вражеского пресса.

— Куплены! Все куплены! Лжецы! Трусы! — взревел Герб, словно слетев с катушек, и по песку ударили десятки конструктов, поднимая облако пули. Я едва успевал отбивать диски своим пробойником, действуя на грани возможной в доспехе скорости. Сталь просто не успевала за разгоряченными мышцами, а механические суставы не гнулись под нужными мне углами.

— В укрытие, быстро! — крикнул я, прикрывая собой судью, и тот, не будь дурак, метнулся к единственному выходу. Сверху обрушился пресс, но оказался слишком большим и затормозил на бетонных стенах, кроша их в серый песок и мелкие камни что шрапнелью ударили во все стороны.

Парень явно обезумел, решив атаковать постороннее лицо. Это даже не нарушение правил, это чистая уголовщина — нападение на должностное лицо во время исполнения обязанностей. И что теперь ждало Гену — я старался не думать. Тем более что занимала меня одна предательская мыслишка — а подмога то где? Ведь они видят, что происходит на арене, не могут не понимать, что с нормальным поединком это не имеет ничего общего.

— Убью! — ревел Герб, обрушив на меня целый поток из дисков. Его атаки стали проще, прямолинейней, но куда быстрей. Там, где раньше он создавал один конструкт — теперь было три. Там, где раньше были комбинации атак, остались только диски. Он строчил ими словно из пулемета, не давай мне ни секунды продыху.

Краем глаза я заметил, как отброшенного каменным крошевом к стене судью утаскивают внутрь бункера для наблюдателей, и с облегчением отскочил в сторону. Защитная стена, на том месте, где я только что стоял, тут же покрылась сетью трещин, очередной диск вгрызся в нее, словно циркулярная пила, и угол, весом в полтонны, отвалился рухнув в песок.

Видимость резко упала, в поднятом облаке пыли стало тяжело ориентироваться, но Геннадий словно чувствовал куда нужно бить, преследуя меня десятками атак, и не позволяя выгадать ни мгновения, чтобы сосредоточится или контратаковать. А самое паршивое — его резерв, который давно должен закончится, оказался бездонным. Измором его не взять, а значит победить я должен силой.

Увернуться, прыжок в сторону, снова увернуться. Я помнил, как вчера он чуть не убил Тарана, врезав ему диском в контактном бою, но и прыгать по кругу до бесконечности я не мог, нужно только выиграть чуть-чуть времени. А значит — вперед! Отбив два конструкта подряд я оказался в метре от противника.

— Жри! — взревел Герб, и прямо между нами мигнул, воплощаясь, острый, почти материальный полуметровый серп. Даже зубцы как на хозяйственном орудии присутствовали. И я наконец понял почему его так называли.

Вот только я этой атаки ждал с самого начала, а потому единым движением выхватил из кобуры гранатомет и срубил пробойником только сформировавшийся конструкт. Громыхнул выстрел в упор, и тяжелая резиновая пуля вылетела прямо в шлем противника, да только застряла в сантиметре от забрала. Щит, выставленный у самого лица Герба, замерцал радужными бликами.

— Сла… — усмехнулся тот, но договорить я ему не дал. Стальной кулак с пробойником развеял вражеский конструкт, и подхватив шарик я впечатал его в железную маску врага, замазывая краской забрало. — Тварь! Жулик!

Герб ударил вслепую, десятки дисков, разрывая в клочья бетонную площадку, рухнули