Глава 4

1480 год, 1 апреля, Москва

—Что там за шум?— тихо спросил Иоанн у Евы.

—Не знаю. Сейчас…— ответила она и, поднявшись, вышла в соседнюю комнату. Откуда, спустя несколько минут вернулась совершенно бледная. В сопровождении немало озадаченного Даниила.

—Что?

—Толпа горожан идет. С ними кое-кто из войск.

—И чего они хотят?

—Сказывают, что король мертв. А ты, Государь, не настоящий. Подменыш.

—И кто их взбаламутил?

—Черт его знает…— почесал затылок Даниил.

—И что этот черт сообщил на допросе?— без тени улыбки поинтересовался Иоанн.

—Твоего дядю он называл. Андрея Васильевича. Хотя так ли это или обычный треп доброжелателей мне не известно.

—Дядя идет с ними?

—А как же?

—Что адепты Сердца?

—Готовы умереть за тебя.

—А твои люди?

—Они готовы умереть за короля,— несколько напряженно произнес Даниил, явно давая понять, что все не так однозначно с ними, как кажется.

—Помогите мне встать и одеться.

Шум усиливался, превращаясь в гул раздраженной толпы.

Иоанн со всей возможной спешкой облачался.

Выйти, как есть?

Глупость.

Встречают по одежке. В эти времена особенно. А беседа там будет непростая. Посему король должен выглядеть подобающе. Ведь если воду действительно мутит дядя, то наверняка разоделся в пух и прах. И как будет выглядеть их беседа? Публичная, надо заметить, беседа. Как переговоры представителя высшей аристократии и кого?

Если Иоанн выйдет по-простому, то и выглядеть в глазах толпы будет так. Как босяк. Как самозванец.

В этом плане очень показателен фильм «Викинг[1]», в котором князь позволяет себе публично бродить грязным в обыденной обстановке, да еще в какой-то непонятной одежде простолюдина и так далее. Да, конечно, тот же Иоанн IV свет Васильевич, прозванный за миролюбие Грозным во времена первых Романовых, мог себе такое юродство позволить. Но это было именно что юродством. Не больше и не меньше. Да и то — грязным прилюдно даже он себе не позволял появляться. Если же дело касалось важных переговоров, то от того, как ты выглядел, зависело очень многое. Даже если тебя знали в лицо. Если же не знали, то и подавно…

Поэтому, несмотря на накал момента, Иоанн не позволял себе небрежности в таких делах, как выход в чем попало перед толпой. Прекрасно представляя, что в таком случае, его шансы резко уменьшаются. Ведь любимый дядюшка в чем его обвиняет? Правильно. В том, что он самозванец. И любой повод, любая деталь будет играть ему на руку.

Облачился.

И осторожно выглянул из-за ставня, оценивая обстановку.

Так и есть. Вон — дядюшка нагнетает обстановку. Сидит на коне и что-то вещает, помахивая булавой.

Очень неудачная диспозиция.

Если вот так выйти, то дядя будет визуально доминировать, находясь на коне. А он, Иоанн, окажется в подчиненном положении — ниже, у его ног.

—Пригласите дядю на крыльцо,— чуть помедлив, произнес король, оценивая обстановку.

На крыльцо ведь не взойти верхом. Точнее можно, но этого никто не поймет. Крытое крыльцо довольно просторное. Там спокойно разместится двум, а то и трем десяткам людям.

Андрей Васильевич не смог проигнорировать это приглашение. Было по лицу видно — не хочет, желая оставаться на коне. Но… слез со своего копытного животного и медленно, степенно поднялся на крыльцо. Встав там и откровенно красуясь перед людьми. Благо, что одет он был действительно и богато, и эффектно.

Открылась дверь.

Вышло два адепта Сердца. Причем так, чтобы герцог вынужденно отступил на шаг назад. Потом еще два. И еще. Достаточно дерзко и неприятно вышли, надвигаясь. В результате Андрей Васильевич отошел на несколько шагов назад, спустившись на ступеньку с площадки крыльца.

И только после этого появился Иоанн в своей знаменитой бордовой одежде, расшитой восставшими золотыми львами. За дни болезни он немало похудел, из-за чего одежда казалась ему велика. Но другой не было. И лучше было выйти в ней, чем как-то иначе.

—Ты кто такой?!— раздраженно воскликнул Андрей Васильевич, глядя на изнуренное болезнью, осунувшееся лицо короля.

—А ты ослеп, дядя?

—Дядя? Ты что несешь?! Я тебе не дядя!

—А кто ты? Тетя?

—Я… я…— замялся герцог Боспорский, растерявшийся от такого поворота разговора.

Иоанн же выступил вперед, надвигаясь на него.

—Ты, я вижу, власти захотел. Людей мутишь. На бунт подбиваешь.

—Кто ты такой?! Где мой племянник?!

—Где король?! Да! Куда вы короля дели?!— начали раздаваться голоса подпевал Андрея Васильевича.

—Значит опыт твоего старшего брата тебя ничему не научил…— произнес Иоанн шагнув вперед.

—Не тебе, убогий, меня братом попрекать!— рявкнул Андрей Васильевич, не желая отступать.— Проваливай по добру. По-хорошему тебя надо бы вздернуть как самозванца. Но…

—Ах самозванца?— очень нехорошо улыбнулся Иоанн, доставая эспаду из ножен, а его глаза сверкнули.— Так ты лукавый презлым заплатил за предобрейшее? Сам захотел править и всем владеть?

Андрей Васильевич попятился, с некоторой тревогой поглядывая на острие эспады. Было видно, что рука Иоанна держит ее не очень уверенно. Но клинок острый. Очень острый. Можно нечаянно и наколоться. Чего совсем не хотелось бы.

—Ах ты бродяга! Смертный прыщ!— воскликнул король и еще шагнул вперед.— Иди сюда! Песья кровь! Перед богом ответ держать!

—Вяжите его ребятушки!— воскликнул герцог, отходя в глубь своих людей.

Но никто на его слова не отреагировал. Хуже того — люди расступились.

—Вы чего?— опешил Андрей Васильевич.— Хватайте самозванца! Вяжите его!

—Божий суд.— гулко прогудел один из командиров.

—Какой божий суд?! Вы сдурели?!— заорал герцог.

—Он похож на короля. Похудевшего. Много болевшего. Но нашего короля.— заметил второй командир.

—Что? Но…

—Иди сюда дядя.— прошипел Иоанн.— Иди сюда. И имей мужество предстать перед нашим великим пращуром.

—Что ты несешь?!— воскликнул Андрей Васильевич, явно не рассчитывавший на то, что ему придется свои слова отстаивать смертным боем.

Взмахнув крыльями на парапет сел ворон, пролетев над головами людей. Крупный такой. Откормленный. Один из двух питомцев короля.

Андрей Васильевич поднял взгляд и скривился. Ворон сидел на парапете у окна, ставни которого были раскрыты. А в нем наблюдалась Ева. С мисочкой какой-то. Вот к мисочке ворон и подлетел. А потом, спустя пару секунд и второй.