что, во — первых, я этого не заслуживаю, а во — вторых, я не хочу рисковать тем, что мне придется проводить время с матерью. Я выразила свои чувства брату, и хотя он был расстроен тем, что я не хочу участвовать, он также понял мои причины.

Она будет там. Возможность столкнуться с ней неизбежна. Я сделаю все возможное, чтобы не обращать на нее внимания, и надеюсь, что любое взаимодействие с ней будет быстрым и безболезненным. Люди могут говорить о том, что мне не хватает присутствия, но меня это не волнует. Я нахожусь в режиме самосохранения.

— Пойдем. — Он берет меня за руку и ведет прочь от бара, от моего нового любимого друга, водки Clix. Я следую за ним, пока он тащит меня в спальню, комнату, которая раньше принадлежала Эрлу, но теперь стала моей.

Внутри темно, шторы плотно задернуты. Клифф отпускает мою руку и подходит к окну, нажимает на кнопку, чтобы шторы автоматически отодвинулись, медленно и неуклонно открывая солнечный день. Перед нами раскинулся городской пейзаж. Высокие здания, их окна сверкают на солнце.

Я вскидываю руку, закрывая глаза и шипя. — Слишком ярко.

— Боже, ты как гребаный вампир, — уныло говорит он, направляясь к гардеробной. Я сохранила всю мебель из спальни Эрла, и в комнате все еще пахнет им, что заставляет меня думать, что я должна избавиться от нее.

Мне не нужны напоминания о моем мертвом муже. Наверное, мне следует продать эту квартиру, но куда мне идти? Я не хочу переезжать к отцу. Я не могу переехать к матери.

Пока что придется обходиться этой квартирой.

Как только Эрл упокоился, я наняла человека, который полностью переделал шкаф, пожертвовав всю его одежду на благотворительность, прежде чем я перевезла туда свою собственную обширную коллекцию.

О, его дети были в ярости. Я даже не дала им шанса все перебрать, но они все равно не захотели бы этого. А что, если бы они что — то нашли? Маленькую улику, спрятанную в брюках или пиджаке Эрла.

Я не могла рисковать.

Кроме того, его дети просто хотели разозлиться на меня, и я понимаю почему. Я — легкая мишень. Новая, гораздо более молодая жена. Их мать умерла, и для них я изгой. Моложе их всех, что, я уверена, вызывает у них отвращение.

Неважно. Единственное, на чем они не смогли меня поймать, это на деньгах Эрла. Я заплатила им справедливую рыночную стоимость за квартиру. Я позволила им бороться за деньги на его банковских счетах, хотя они были поделены поровну между ними четырьмя, согласно завещанию Эрла. Он мог жениться на мне, но не включил меня в завещание, так что я не имела права голоса.

Я не возражала. И до сих пор не возражаю.

— Что ты делаешь? — Я пробираюсь к гардеробу, мои шаги заплетаются. Я ударила рукой по стене, чтобы удержаться. — О Боже, ты выбираешь что мне надеть, да?

— Приходится, учитывая, что ты предпочла бы появиться в платье, похожем на то, что носила твоя бабушка в пятидесятые годы. — Выражение презрения на лице Клиффа невозможно отрицать. — Как будто сам Кристиан Диор создал его в 1952 году.

Я опускаю взгляд на платье от Диора, которое на мне надето, прежде чем мой взгляд находит его. — Откуда ты знаешь?

— Я эксперт в области моды, дорогая. Как ты смеешь сомневаться во мне? — Он начинает перебирать каждую вещь, висящую в моем шкафу, отбрасывая их со словами оскорбления. Слишком розовое. Слишком открыто. Слишком много. Слишком мало.

Я ничего не говорю, как я обычно делаю. Вместо этого я потираю переднюю часть платья, вдоль планки с пуговицами, которая проходит по центру лифа. — Так получилось, что моя бабушка носила это платье.

— Я так и знал. — Его голос самодоволен. — Она была такой же крошечной, как ты?

— Крошечнее. Не думаю, что богатые женщины в пятидесятые годы вообще ели. — Я постукиваю по ремню на талии.

— Слишком много барбитуратов, которые нужно принимать, чтобы выглядеть и чувствовать себя на все сто. Боже, как бы я хотел жить в то время. Я был бы тощей королевой, которая ни черта не ела и каждую ночь проводила с Энди Уорхолом на «Фабрике». — Мечтательный тон голоса Клиффа заставляет меня смеяться.

— Это больше похоже на шестидесятые, — напоминаю я ему.

— Неважно. — Он вытаскивает вешалку, показывая нежно — голубое платье на одно плечо со случайными оборками тут и там. — Оооо, где ты его купила?

— В крошечном магазинчике в Хэмптоне, целую жизнь назад. — Я подхожу к нему, вырывая вешалку из его пальцев. — Я купила его, когда Эрл был еще жив, и мы проводили лето в его доме, но у меня никогда не было возможности его надеть.

Клифф посмотрел вниз на платье, нахмурившись. — Хммм…

— Оно тебе не нравится? — спросила я.

— Не то чтобы оно мне не нравилось. — Он убирает платье и продолжает смотреть, прежде чем я успеваю сказать что — нибудь в знак протеста. — Скорее, нам не нужно, чтобы воспоминания об Эрле омрачали этот день.

Если бы он только знал. На самом деле я не оплакиваю Эрла, не совсем. Скорее, я оплакиваю девушку, которой была до него. До того, как я вышла замуж за человека, которого не любила, и потеряла единственного, кто мне действительно дорог.

Жизнь полна глупых решений, а потом ты умираешь. Кто — то сказал мне это, когда я была в психиатрической клинике некоторое время назад. Там, где моя мать думала, что это полностью изменит меня и решит все мои проблемы. Я пыталась исправить себя.

Я пыталась.

Но не помогло. Я все та же испорченная Сильви, которой была, кажется, всю свою жизнь.

— Он не омрачит этот день, — пробормотала я. — Он никогда не был большой частью моей жизни с моей семьей. Думаю, Уит встречался с ним один раз, и то, только потому что он мой брат.

— Почему только один раз? И почему неохотно?

Потому что брак был фиктивным. Потому что Уит знал об этом и не хотел проводить время с моим мужем, ровесником нашего отца. Потому что все в моей жизни последние несколько лет было одним огромным спектаклем, ни капли настоящего.

Он знал, чем занимается наша мать, и говорил ей в лицо, что не одобряет этого, но она все равно это делала. Ей все равно, что кто — то думает.

И уж точно не я. Особенно я.

— Уит был слишком увлечен Саммер, — таков мой ответ, и он достаточно близок к