— Может, она и тебе по сердцу пришлась? — вдруг спросил Филипп.

— Даже если так, я никогда не перейду тебе дорогу! — Олег поднялся и вышел из дома Алексея, где пока еще жил Филипп.

…Впервые Филипп уезжал из Ближнего на неопределенный срок и не знал, к чему приведет его поездка. Он поклялся найти Диану и спасти от Дмитрия. Дмитрий тоже уехал из хутора, но он не знал, где искать девушку, и потому решил сначала попытаться выяснить это у ее родственников.

Дорога привела Филиппа сначала в Москву, куда он так давно мечтал попасть, и он даже познакомился с человеком, сыгравшим важную роль в жизни императорской семьи.

В то время в стране происходили невидимые глазу, но столь ощутимые приготовления к войне. Император, больше занятый заботой о здоровье своего сына, царевича Алексея, не слишком вникал в советы придворных, а от предсказаний Распутина и вовсе отказался.

Вскоре появилось сообщение, что Распутин тяжело пострадал от руки какой-то сумасшедшей женщины, но уже приходит в себя. Он не мог быть с императорским двором, и потому его общение шло по телеграфу и почтой, и его послания изобиловали советами императрице и словами успокоения, когда царевич заболевал. Родственники и приближенные императорской семьи как один советовали императору избавиться от этого «нечестивого монаха», так как, по их мнению, слишком уж велико его влияние на императорскую семью.

— Он колдун и, вероятно, завораживает императора, когда тот занимается делами государственной важности, — шептались за спиной придворные и родственники, с каждым днем все более ненавидя Распутина.

Но после его ночного визита к больному царевичу императрица Александра Федоровна стала его самой горячей заступницей. Она сочла, что он не мог сделать ничего дурного, в чем его обвиняли ненавистники; она ничего не желала слышать о его пьянках и непристойных кутежах.

Об этом и многом другом узнал Филипп по прошествии некоторого времени, проведенного в поисках Дианы. Несколько раз он пытался съездить к Распутину и высказать ему свою преданность и желание служить и учиться у него мастерству, но со временем понял, что насколько Распутин приближен к императорской семье, настолько же и ненавистен народу.

* * *

Диане удалось разыскать единственного человека, который, по ее мнению, мог что-то знать о ее родителях.

— Вы один знаете всю правду, — твердо глядя на дряхлеющего деда Макария, жившего когда-то при доме покойных родителей Дианы и служившего там конюхом, говорила девушка.

— Доченька, — прокряхтел Макарий, — допрежь, чем решиться прознать все, подумай, нужно ли это тебе? Принесет ли тебе сия правда облегчение и станет ли верным помощником в делах? — дед поглядел на Диану ласковыми выцветшими глазами.

— Я много думала. Все вокруг только и жаждут денег моих покойных родителей, а меня саму никто не любит! — она заплакала.

— А сделала ли ты что-нибудь, чтобы тебя любили? — спросил дед.

— А что я должна сделать?

— Полюбить сама, — ответил Макарий.

Диана задумалась. Потом спросила:

— А если я и полюблю, откуда я узнаю, что он меня любит и никогда не обманет?

Макарий засмеялся:

— Эх! Ты пойми одно. В жизни только одна правда — любящий человек. Нет, тот, кто по-настоящему любит и любим, обязан понять человека, к которому обращена его вера. Ты сама поймешь, главное — не обманывать себя!

— Значит, ты не скажешь мне правду?

— Тебе она сама раскроется, — ответил дед, провожая Диану.

Диана обернулась и произнесла напоследок:

— Я люблю человека, но не могу пока решиться на что-то серьезное, и потому хочу на время уйти от него и от этого мира, чтобы разобраться в себе.

— Если любовь действительно есть, он найдет тебя, и тогда ты сможешь решить для себя что-то. Только не затягивай с решением и действуй по зову сердца. Коли ты молода, поступай сердцем, а станешь взрослее, оно уступит место разуму, а пока разум твой в полной власти сердца, — посоветовал Макарий.

Диана нашла слова деда убедительными. Если Филипп найдет ее, значит, она сможет решиться на серьезный поступок, а пока она не чувствует в себе уверенности.

После смерти родителей она осталась совершенно одна, не считая опекунов. Им не нужна была такая обуза, тем более, что никакой материальной выгоды это им не несло. Диане вот-вот исполнится восемнадцать, и она станет единовластной хозяйкой большого состояния своего отца.

Чтобы как-то разобраться со своими чувствами и мыслями, она нашла игуменью Антонию, когда-то вхожую в их дом (покойная мачеха любила монахинь-богомолок, особенно начала привечать их после смерти отчима), а сейчас работающую в госпитале, и попросила принять ее на время.

— Антония, — говорила Диана, — ради памяти моих родителей и моего блага, прошу, не откажи мне, прими в свою обитель. Неразумна я еще и с миром совладать не смогу, — она опустила голову.

— Хорошо, я поговорю с настоятельницей, думаю она будет не против. А поработаешь со мной в госпитале… — Антония была женщиной сильной, волевой и немного жесткой, к Диане же она питала чувства нежные и добрые, но старалась их не показывать. Она видела, как нелегко сейчас этой молоденькой девушке, с таким огромным состоянием, но совершенно неподготовленной к жизни. И обрадовалась ее появлению по целому ряду причин.

— Еще, — Диана, опустив глаза, подошла к Антонии и, не зная, как начать разговор, теребила кружева платочка.

— …Ты не хочешь, чтобы кто-то знал о твоем пребывании здесь?

— Да.

— Не переживай, здесь ты можешь быть спокойна. Ты должна о многом поразмыслить, тебе самое время пожить здесь, рядом со мной. Знай, ты всегда можешь на меня положиться, — глаза Антонии погрустнели, и Диана заметила в них искорку торжества.

— Спасибо вам, матушка.

Антония проводила ее в небольшую комнату, а сама пошла к настоятельнице. Дорогой она быстро оправилась от размягчивших ее душу чувств и стала той же властной и сильной Антонией, которой и была все время.

— Девочка будет прилежно работать, зря хлеба не проест, — убедила Антония настоятельницу, и та согласилась. Лишние руки всегда были нужны.

«Правильно ли я поступила? — задавала себе вопрос Диана. — Может, надо было выйти замуж за Филиппа? А вдруг он окажется таким же, как и Дмитрий, или даже хуже?»

Неподготовленность к самостоятельной жизни, страх перед настоящим, незнание природы человеческих отношений, боязнь обмана, интриг, коварства — все это заставило девушку оставить Филиппа, которого она полюбила, и уехать к единственному надежному, по ее мнению, человеку — Антонии.

Прошел месяц. Филипп объездил все новгородские монастыри в поисках Дианы.

«Ведь она говорила Олегу о своей знакомой игуменье, значит, она должна быть в одном из монастырей!» — упрямо твердил Филипп сам себе.