class="p1">Когда наступили сумерки, за посёлком собралась дачная молодежь. Было здорово сидеть вокруг костра, наблюдать за исчезающими в темноте искрами, загадывать желания. В аромате летней ночи есть что-то сладкое, что волнует, говорит о любви и обещает счастье.

Алина смотрела на пламя костра, ловя на себе взгляд Сани, красивого паренька с соседней улицы. Намечался лёгкий дачный роман, о котором зимой будет приятно вспоминать, как и о солнце, о зелёной траве, о клубнике с грядки — о всём том радостном и беспечном, что дарит нам лето.

— Привет! — рядом с Алиной на землю уселся Митя.

Митя ждал, что посыплются вопросы «Почему ты не уехал?», «Что-то случилось?», однако девушка равнодушно кивнула:

— Привет!

Но остальные Мите обрадовались: он принёс гитару, значит, сейчас будет настоящий концерт. Нестеренко обладал великолепным голосом, пел охотно, и пение его было предметом всеобщего восхищения. Митю не пришлось упрашивать, пальцы пробежались по струнам, и зазвучала всеми любимая весёлая мелодия, потом другая, уже печальная… Какие-то, всем известные песни пели вместе с ним, какие-то слушали, иногда подпевая. Алина внимательно рассматривала Митю: а он и вправду ничего, не зря Инка по нему сохнет.

Возвращались Алина с Митей по спящему посёлку.

— А ты Инне ни пуха ни пера пожелал? — Алина строго посмотрела на спутника. — Она ждёт, у неё завтра госэкзамен.

— Всё-то ты знаешь, — усмехнулся Митя.

— Знаю. Что у тебя завтра экзамен, тоже знаю, и ты должен был к нему готовиться, а ты песни мне пел.

— Почему это тебе? Всем пел, и все пели.

— Мне, я же видела, — уверенно заявила Алина и, внезапно приподнявшись, обхватила шею Мити, прижалась и начала его целовать.

Целоваться Алина умела и любила, а Митя был симпатичным, и пел хорошо — так, почему бы с ним и не поцеловаться. Поэтому девушка сначала нежно провела языком по Митиным губам, а потом буквально впилась в рот обалдевшего от неожиданности парня. Это был очень чувственный поцелуй. За Алиной уже захлопнулась калитка, а Митя всё стоял на месте, с трудом приходя в себя. Сердце билось чаще обычного, а рот ещё чувствовал смело в него проникший девичий язычок.

Митя ругал себя: девчонка, школьница, даже думать о ней нельзя себе разрешать. Но ни о чём другом он думать не мог. Весь прошедший вечер Митя уговаривал себя, что не поехал в Москву, потому что не хотел толкаться на шоссе в вечерних воскресных пробках, но младшая Иннина сестра, манкая, сладкая, не шла из головы. Захотелось вновь её увидеть. О ней он думал, когда, коря себя, зачем-то потащился на поляну, забыв, что в девять утра ему надо быть в универе, что он толком не готов к завтрашнему экзамену. И правильно эта девчонка поняла: именно ей он пел весь вечер, для неё был этот концерт. И ведь почувствовала это, несмотря на свой возраст. Впрочем, какой возраст? Школу заканчивает, через год может замуж выходить, а как целуется, так и в двадцать мало кто умеет…

На следующее утро Алина спала долго, проснулась почти в полдень, потягиваясь, спустилась на кухню.

— Алинька, садись завтракать, я тебе сырнички со сметанкой положила, сейчас кофейку сварю, — Лидия, опираясь на костыли, с умилением смотрела на дочь.

— Спасибо, мамочка! Как нога? Лучше?

— Лучше доченька, — Лидия не могла нарадоваться: какая же прекрасная у неё выросла дочь, красивая, умная, заботливая.

В семь часов приехала Инна, приволокла целую сумку продуктов, переодевшись, сразу кинулась к Лидии — нельзя пропускать массаж, физкультуру. Потом бросилась на кухню.

— Мам, я сейчас ужин приготовлю, покормлю тебя, — только сейчас Инна вспомнила, что сама весь день ничего не ела.

На кухню зашла Алина.

— Как сдала?

— На отлично. Мне билет хороший достался. Лёгкий. Функциональные обязанности медсестры процедурного кабинета, — Инна словно оправдывалась за свою пятёрку, — и задача несложная.

— Молодец! Хотя я и не сомневалась. Столько зубрить и не сдать на пять, это какой дурой надо быть, — похвалила Алина сестру; она умела и похвалить, и обидеть одновременно.

— Я-то сдала, а вот Митя сдал или нет — не знаю. Весь день звоню, а у него телефон вне зоны. И вчера вечером не звонил, видимо, перезанимался.

— Ты по себе всех не равняй, не все зубрилы. Митька вчера полночи песни у костра пел.

— В смысле?

— В смысле — пришел с гитарой и развлекал всех. Прямо Скриптонит.

— Как весь вечер пел? У него же сегодня очень сложный экзамен. Он сам мне говорил, что переживает. Может, перенесли? А вдруг что-то случилось?

— Успокойся. Если бы случилось что, то уже все бы знали. Тётя Настя сразу поделилась бы, она молчать не умеет.

— Всё равно странно. Мы с Митей перед экзаменами всегда созванивались. А тут не звонил, и на костёр почему-то пошел…

— Если твой парень захочет тебе позвонить, он позвонит. Он этого не делает не потому, что что-то случилось, а просто потому, что ему это не нужно. Забей и не думай об этом, — Алина намного лучше старшей сестры разбиралась в делах сердечных.

— Он не мой парень. Мы друзья.

И тут зазвонил Иннин мобильник.

— Митя! — Инна прижала трубку к уху. — Да, сдала. На пять. А ты? Главное, что сдал…

Алина пожала плечами и ушла с кухни. Ей был неинтересен этот разговор. Днём она с ребятами купалась на озере, и красавчик Саня её явно клеил, подплывал к ней, пытался, шутя, обнять. Впереди её ждал вечер, обещающий много-много приятного. А что вчера целовалась с Митей у калитки, Алина уже забыла, как забывала обо всём для неё неважном.

— Ты представляешь, Митя уехал вчера с дачи, а телефон забыл. Сейчас приехал, поставил на зарядку, и сразу позвонил. Он сейчас к нам зайдёт, — голос Инны звенел радостью.

Действительно, Митя появился через несколько минут, с огромным букетом пионов:

— С отличной сдачей госэкзамена!

Пионы были только что сорваны, они напоминали розы и наполняли комнату пленительным ароматом.

— Какие красивые! Спасибо! — Инна бережно приняла букет.

Алина с упрёком посмотрела на сестру: ну, чего так перед Митькой прогибаться — нарвал у себя на участке охапку цветов, и что? Вон, у них вдоль дорожки такие же, как у Нестеренко, пионы растут, даже лучше, бледно-розовые, молочно-белые, роскошные и величественные.

В гостиную достаточно легко, несмотря на костыли, вошла Лидия. Алина подумала, что мать реально молодец: не щадя себя делать все эти упражнения, зарядки, надо какую силу воли иметь! И сеструха тоже, разумеется, молодец, что так с матерью возиться, без Инки ещё не скоро мать бы на ноги поднялась.