— Отец, а кто станет консулом? — волнуется двенадцатилетний мальчик. — Публий Клавдий? Квинт Цецилий? Марк Порций? Гай Флавий?

— Избраны будут достойнейшие! — отвечаете вы традиционной фразой. — И среди них (консулов-то два) непременно окажется Марк Порций.

Иначе и быть не может, ведь ваша супруга приходится Марку Порцию троюродной сестрой, а это, по римским понятиям, довольно близкое родство, позволяющее вам, как представителю древнего патрицианского семейства, надеяться на получение какой-нибудь «хлебной» должности, например — стать викарием[12] в какой-нибудь ближней провинции.

— Правда, что стены Рима неприступны? — спрашивает сын, когда вы проходите через ворота.

— Неприступно величие Рима, — отвечаете вы, вспоминая себя таким же юным, восторженным и недалеким. — Любые стены можно взять приступом, если за ними не стоит мощь римских легионов.

Денек выдался жаркий и вы с затаенной завистью поглядываете на раба, одетого в легкую тунику. Но тут же приосаниваетесь и поправляете «синус» — конец тоги, натянутый на правое плечо. Вы — свободный гражданин Великого Рима, ваш достопочтенный предок был среди ближайших сподвижников Ромула-основателя… Если судьбе будет угодно взвалить на ваши плечи всю тяжесть этого мира, вы достойно справитесь и с этой ношей. Положение обязывает.

На подходе к Марсовому полю вы берете из корзины, которую несет раб, кувшин с вином и хорошенько смачиваете горло, ведь вам предстоят долгие словесные баталии. Дальше вы пойдете один, детям и рабам нечего делать в собрании достойных граждан.

Вдали виден помост, на котором в ослепительно белой тоге стоит Марк Порций. Вы убыстряете шаг, чтобы поддержать и ободрить вашего родственника приветственными возгласами. Но он, кажется, не нуждается в вашей поддержке. Собравшаяся толпа вопит: «Порций! Порций!» и приветственно машет руками. Дойдя до места, в котором собирается ваша центурия, вы понимаете, что сегодня обсуждать нечего — проводив Порция восторженным ревом, ваши товарищи столь же восторженно приветствуют Публия Клавдия, претендента на другую консульскую должность.

Подсчет голосов — дело долгое, но вам всегда есть, о чем поговорить с приятелями. Обсудив рост цен на зерно и общее падение нравов, вы переходите к перспективам расширения римских границ. И пусть скептики сколько угодно рассуждают о том, что «нам бы удержать завоеванное». Вы, как истинный патриот своего отечества, знаете, что территорий, хлеба и денег много не бывает. Рим должен владеть все миром, насколько широко ни простирались бы его просторы — и точка!

Солнце нещадно палит, вы с вожделением думаете о кувшине с вином и с сожалением — о том, насколько глупы ваши приятели, но вот уже подведены результаты… Сегодня боги благосклонны к вам — консулами избраны Марк Порций и Квинт Цецилий. От второго вам тоже может произойти какая-то польза, поскольку ваши отцы когда-то считались близкими друзьями. Но, как известно, «кровь сильнее приязни», и потому первым вы спешите поздравить Марка Порция.

О, удача! Поистине, сегодня боги благоволят к вам! Марк Порций пригласил вас на пир по случаю своего избрания консулом. Мало того, что вы получите возможность оказаться в высшем римском обществе и сможете завести новые полезные связи, так еще и вашему желудку уготована великая радость…

…Или, может, великое испытание. Впрочем, судите сами. Живший в I веке Гай Петроний Арбитр, он же — просто Петроний, в своем романе «Сатирикон» описывает роскошный пир у богача Трималхиона. Трималхион — бывший раб, отпущенный на свободу и неслыханно разбогатевший. Пир, устроенный Трималхионом, не просто роскошный, а невероятно, чрезмерно роскошный, но кто сказал, что по знаменательному случаю нельзя выложиться «на всю катушку»? Отставим в сторону некоторое временное несоответствие, ведь нам, живущим в XXI веке, что I век нашей эры, что III век до нашей эры — все едино, все один и тот же Древний Рим.

Предоставляем слово Петронию, речи которого перевел для нас выдающийся литературовед советского периода Борис Исаакович Ярхо.

Рим начинался с Палатинского холма, а пир — с закусок: «Посередине подноса находился ослик коринфской бронзы с вьюками на спине, в которых лежали с одной стороны черные, с другой — белые оливки. Над ослом возвышались два серебряных блюда, по краям их были выгравированы имя Трималхиона и вес серебра, а на припаянных к ним перекладинах лежали жареные сони [мелкие грызуны, употребляемые римлянами в пищу], обрызганные маком и медом. Были тут также и кипящие колбаски на серебряной жаровне, а под жаровней — сирийские сливы и гранатовые зерна».[13]

Петр Стахевич. Гай Петроний Арбитр. Между 1896 и 1902 годом

После закусок «подали первое блюдо с корзиной, в которой, расставив крылья, как наседка на яйцах, сидела деревянная курица. Сейчас же прибежали два раба и под звуки пронзительной музыки принялись шарить в соломе; вытащив оттуда павлиньи яйца, они роздали их пирующим… мы взяли по ложке, весившей не менее полуфунта каждая, и разбили яйца, слепленные из крутого теста… поковыряв корочку, я вытащил жирного винноягодника,[14] приготовленного под соусом из перца и яичного желтка».

Затем было подано блюдо, на котором пирующие увидели: «птиц и свиное вымя, а посередине зайца, украшенного крыльями, как бы в виде Пегаса. На четырех углах блюда мы заметили четырех Марсиев, из мехов которых вытекала обильно подливка прямо на рыб, плававших точно в канале». После «было внесено огромное блюдо, на котором лежал изрядной величины кабан с шапкой на голове, державший в зубах две корзиночки из пальмовых веток: одну с карийскими, другую с фиванскими финиками. Вокруг кабана лежали поросята из пирожного теста, будто присосавшись к вымени, что должно было изображать супорось» …

Вы уже объелись и просто некуда складывать еду? А это всего лишь середина пиршества. Сейчас вам подадут блюдо с огромной свиньей, занявшее весь стол. Когда брюхо свиньи будет вспорото, оттуда посыплются разные колбасы… Следом вам подадут блюдо с пирожными, посреди которого будет стоять сделанный из теста Приап, сын бога вина Диониса и богини любви Афродиты. В подоле платья Приапа сложены фрукты, в том числе и сильно любимый римлянами виноград.

Между основными блюдами было принято подавать закуски, которые могли быть как легкими, так и весьма сытными (например — жирные пулярки). Отличие закусок от основных блюд заключалось в манере подачи. Основные блюда торжественно вносились слугами (рабами) и ставились на стол, а закуски разносились теми же слугами с небольших подносов и накладывались непосредственно в тарелки (блюда) едоков.

В завершение обеда был подан жирный гусь, обложенный разными рыбами и птицами, но все это, включая и гуся, изготовлено из