– А какую именно, высокородная Эльда? Красную или черную?

– Да любую.

Когда девушка вернулась в лабораторный закуток, Альд засмеялся:

– Высокородная! Ты блузку забыла надеть.

– Ой! И впрямь. Ладно, сейчас переоденусь.

Эльда сбросила халат… И юноша уже был рядом, обнял… И снова поцелуи, и жаркие объятия, и… Впрочем, дальше поцелуев дело не дошло. Пока…

На следующий день все повторилось. И на другой день. И потом… Томительные чувства обоих выплескивались в экстазе, бурно зарождающаяся любовь крепла с каждым днем, с каждым часом, с каждым мгновением…

Впрочем, хватало времени и просто для дружеского общения. Больше говорила Эльда… она и знала больше.

– Что такое генномодифицированные продукты? Ну-у… как тебе объяснить. Постараюсь… Это древняя наука. У нас вообще здесь много древних вещей. Вот, к примеру, как думаешь, почему твоя роба никогда не мнется, не рвется и почти не пачкается?

– Наука?

– Вот именно. А обувь? Вот эти твои мокасины… Не промокают, но, вместе с тем – дышат. Садятся точно по ноге – подходят каждому… Что? Что такое фаланстер? Как – что? Ах, откуда такое название? Ну… даже и не знаю. Нет, читала что-то. Но, настолько скучно – до конца не осилила. Кто-то из древних авторов воображал себе идеальный мир. Фурье, Оуэн? Или Достоевский, Чернышевский. «Четвертый сон Веры Павловны».

– Чей-чей сон?

– Да ничей, не бери в голову. Просто из какой-то книжки.

Навия, высокородная Навия, одна из Мудрейших, конечно же, заметила зарождавшиеся почти на ее глазах отношения. Все чаще и чаще Альд уходил в теплицу, используя для свиданий любой повод. Уходил и без повода, невзирая на возможное наказание. Уходил, чтобы…

Чтобы уединиться с этой… Навия грязно выругалась и тут же осеклась. Где-то в глубине души она все же надеялась, что это просто встречи, без всяких там поцелуев-лобзаний или чего-то большего. Правда, Альд стал скрытным… Но, она же сама парня этому и учила! Да и вообще, какое ей дело…

Мудрейшая закусила губу. А ведь было, было дело! Да, она пестовала Альда, как орудие мести, в память о нерожденном сыне. Однако, если уж быть до конца честной перед самой собой, Навия и сама не могла бы сказать с определенной точностью, с каких это пор этот красивый синеглазый юноша вдруг стал вызывать у нее совершенно иные, вовсе не материнские, чувства? Мун! Он всего лишь мун. Выращенный в пробирке гомункул с подавленными генами боевых машин! Бесправный работник, раб. И все же…

Может быть, прекратить все? Составить изысканно-убойный донос на юную Эльду – о, Навия это умела! Если грамотно все описать, то от этой противной девчонки не осталось бы и следа… Однако, с другой стороны, Эльда – не обычная девушка. Не такая, как все высокородные. Помесь! Гибрид! По решению Совета именно Навия и должна была присматривать за девчонкой, и тут же доложить, если что-то в ее развитии вдруг пойдет не так. Получается, она же, Навия, все и проморгала? Да, если арестуют Эльду, возьмут и Альда, Дорн не дурак, дознается. И что тогда? Пусть этот черт радуется жизни и дальше? Идею мести в таком случае придется отложить. Разве что самой взяться за кинжал. Возможно, тогда Навия и добьется своего, хотя – далеко не факт, у Дорна имеется охрана. Дюжие парни из мунов. Безмозглые, прикормленные и преданные. Правду сказать, Навия вовсе не собиралась подставляться сама. Пусть Альд убьет Дорна, а там… А там поглядим! Хотя… все же, жаль, если Альда казнят. Ах, эти синие, синие очи! Адьд… Неужели он с этой…

* * *

Мудрейшие называли его вестибюлем. Закопченные остатки высотки – шесть с половиной этажей, все остальное было напрочь срезано лазером во время сражений Последней Войны. Странно, но кое-где еще сохранились оконные стекла, точнее говоря – их осколки. В большинстве же своем, вестибюль безразлично смотрел на мир темными провалами окон, похожих на пустые глазницы черепа. Честно сказать, и мир-то вокруг был таков, что смотреть на него не доставляло никакого удовольствия.

Бутово – обычный спальный район – пострадал от прямых военных действий не очень-то сильно. Однако потом, когда объявились мародеры и одичавшие биороботы, все быстро стало по-другому. Био – созданные сумрачным заокеанским гением боевые машины на живых мозгах – жгли и взрывали все, что попадалось им на пути. Пока было чем стрелять, правда. Но и того вполне хватило для того, чтоб превратить целые улицы в груду дымящегося щебня. Местами было вообще не пройти, а кое-где все оставалось по-прежнему. Средь островков неожиданно воспрянувшей после войны зелени умиротворенно торчали мирные серые пятиэтажки, даже детские площадки кое-где сохранились, кажется, закрой глаза – и услышишь голоса играющей ребятни.

Стояла осень, росшие невдалеке желто-красные клены лениво роняли листву, отражаясь в серебристых водах пруда, что начинался сразу за полуразрушенной эстакадой. Кто из роботов-гигантов – скорее всего «Маунтин» четырнадцатой или двенадцатой модели – верно, шутки ради, завязал рельсы узлом. Бантиком, как на ботиночках! Шутник, блин. Извращенец.

Как бы то ни было, а здесь, на самой окраине Москвы, при всей кажущейся пустынности, все же было небезопасно. Бродячие шайки одичавших «новых людей» – нео, группки трупоедов вормов, да кто только не скрывался в здешних развалинах! Правда, для нападения на фаланстер сил у всей этой братии было маловато. Вестибюль защищало два боевых робота и два патруля – на шестом этаже и внизу, у входных ворот из сварного железа. Два станковых пулемета – вверху и внизу, в патрулях – только Мудрейшие, мунов на поверхность не допускали, да они и не знали о том, что на земле еще возможна какая-то жизнь. Кто б им сказал-то!

Крупнокалиберных пулеметов и роботов системы «Раптор» вполне хватало, что защитить вход в фаланстер от разного рода «нечисти», как высокородные скопом именовали все формы послевоенной жизни.

Серое небо нависало над развалинами и эстакадой, порывы внезапно налетевшего ветра принесли откуда-то запах гари и дым. Ветер же и разогнал тучи, так, что нужный дождь, хлеставший все утро, наконец, кончился, и где-то в вышине заблестел кусочек чистой небесной лазури.

– Ну, слава те! – глянув вверх, довольно ухмыльнулся один из патрульных, высокородный Павел. – Скорей бы смена пришла, надоело уже тут мокнуть.

– Да мы хоть под крышей, – напарник, высокородный Макс, кивнул на козырек над широким крыльцом, обложенным по всему периметру мешками с песком и щебнем. Какая-никакая – защита. Плюс – пулемет. Плюс – «Рапторы». Правда, сейчас один из роботов вместо патрулирования уныло лежал на боку и раздраженно жаловался на жизнь. То есть, жаловался, если бы ушлые патрульные не отключили голосовую связь. А что? Надоел уже! Ноет и ноет. Раз сломался, так лежи себе спокойненько, ремонтников жди. Чего ныть-то?

Роботы, к слову сказать, ломались часто. Старые уже были, ржавые. Да и «пристяжи» – мелких роботов обслуги – уже не хватало. Поразбежалась «пристяжь», а частью – вышла из строя. Тут бы ««Рапторов»-то в боевом состоянии удержать, не до прочих! Больно уж дорогие у маркитантов запчасти.