— Господин Горгорин! — воскликнула, когда мужчина двинулся к палатке, оставив поднос на камне. Торговец замер, я подбежала и поклонилась. Быстро учусь, однако. Я завладела его вниманием.

— Бери, что ты? Обычное ведь дело для тебя, так? — мужчина кивнул на горку пирожков.

Я проглотила слюну и тут же покраснела со стыда.

— Я хочу извиниться. Господин, я была голодна, ничего не ела двое суток, разум помутился…

— Так ты оправдываешь воровство? Благодари того счастливчика, что вызвался тебя заменить в Хельере.

— Скажите, пожалуйста, а почему он так сделал? — не надеялась, что торговец начнет со мной беседу, но он ответил.

— Потому что умнее тебя, девочка! Ты подохнешь с голоду в скором времени, а он будет жить на королевских харчах. За решеткой, но хотя бы сытый.

Я переваривала эту информацию несколько минут. Горгорин ушел в палатку, оставив поднос и не побоявшись, что я снова его обворую. А я кинула жадный взгляд на выпечку и ушла, коря себя за то, что совершила плохой поступок в прошлый раз.

На торговой улице было шумно из-за количества людей, но хоть торговцы здесь не кричали, зазывая людей, а лишь с любопытством и завистью косились на двери тех магазинов, куда тянулись покупатели. Я выбрала один из тех, куда вообще никто не подходил. Заглянула в окошко, убедилась, что магазин пуст, и, толкнув дверь, вошла внутрь под мелодичный звон дверного колокольчика.

Здесь царил полумрак, с улицы свет не попадал, из-за того что улочка была слишком узкой, а дома высокими, в три этажа — солнечному свету было не пробиться. В магазине оказалось прохладно, и я довольно зажмурилась. Хоть где-то я могу дышать спокойно, не обжигая легкие горячим воздухом. Когда глаза привыкли к полумраку, осмотрелась. Кисти, краски, холсты на полках, в углу стояли прислоненные к стене несколько мольбертов.

— Леди? — из неприметной двери в стене напротив вышел старик. Тощий, сильно загорелый, торговец был похож на пересушенный изюм. Это сравнение меня повеселило, я широко улыбнулась и поклонилась.

— Добрый день, господин.

— Выбрали уже что-то?

— Нет… То есть, да, — кинула быстрый взгляд на крошечную баночку краски. Оди бы понравилось рисовать красками, а не огрызком карандаша. — Я хотела узнать, нет ли у вас работы для меня. Оплату могу взять товаром, не деньгами!

Глупая, глупая Аня! Желудок зарычал еще сильнее, в знак протеста. Но почему-то мне было страшно просить деньги — вдруг откажут? А краски подарю девочке, когда вернусь в город. Если вернусь… Или продам их по меньшей стоимости, чем здесь.

— Боюсь, ничем не могу вам помочь, — старик нахмурился. Доброта, которая до этого теплилась в его взгляде, исчезла.

Мне бы хоть капельку настойчивости! Но я не обладала этим безумно нужным сейчас качеством. Вышла из магазина и растерянно осмотрелась. Справа, в конце улицы, двое детей пытались замучить ласками бездомное животное. Собака лениво отмахивалась хвостом, разлегшись прямо на дороге, и не было ей дела до ребятишек, что кружили вокруг нее с радостными визгами.

В сантиметре от меня промчалась повозка, я едва успела отскочить. От неожиданности испугалась и удивленно посмотрела вслед удаляющемуся экипажу. Карета, настоящая! Простая, из наспех сколоченных досок, но где бы я увидела такое на Земле? Одно понятно точно — машин здесь нет, да и самолетов в небе не видела. Есть ли электричество, или совсем как в средневековье?

Новые мысли заняли меня до конца дня. Я гуляла по улицам города, стараясь не уходить далеко от площади, чтобы не потеряться, и любовалась архитектурой. Люди на меня косились, показывали пальцем даже не скрываясь, но подходить не решались. Я же старалась не обращать на них внимания, но начинала сомневаться в своем нежелании надевать платье покойной Криссы. Когда солнце почти скрылось за горизонтом, я обходила площадь по кругу. Сюда со всех сторон стекались разноцветными ручьями люди. Народ был разодет в цветастые наряды, дамы напялили громадные шляпы с перьями на головы, примяв тем самым пышные прически, мужчины же смотрели на своих спутниц с наигранным восхищением во взгляде.

Я среди них выглядела белой вороной. Впрочем, мне предстоит танцевать, а одежда, в которую одета, похожа на специальный костюм для выступлений.

Уже собиралась идти к музыкантам — заметила, что и они идут с другой стороны площади, но справа что-то блеснуло в свете последних солнечных лучей. Присмотревшись, заметила небольшой фонтанчик на углу одного из домов. Не раздумывая бросилась к нему. Жажда в этом мире — мой постоянный спутник.

Вдоволь напившись, я плеснула прохладной воды себе в лицо, на шею и руки, и в этот момент жизнь показалась мне особенно прекрасной.

Когда ко мне подкрался Еринбург Виньер, я решила, что мне привиделось. Скользнула по мужчине рассеянным взглядом и собиралась вернуться на площадь, как он вдруг перегородил мне дорогу.

— Все-таки не ушла из города? Смело.

— Добрый вечер, господин, — я поклонилась. Не знаю, зачем кланяюсь всем подряд, интуиция подсказывала, что так правильно.

— Идешь со мной, сейчас же.

— Зачем? — оторопела я.

— Его величество хочет тебя видеть.

— Его величество?

— Поняла ведь, зачем переспрашиваешь?

— Удивлена просто…

— Он сам расскажет тебе, что от тебя требуется. Залезай в карету, — стражник кивнул на экипаж, стоящий у дома напротив.

Я и не пошевелилась.

— Оглохла?

— Господин Виньер, я не могу. Я сегодня выступаю, вон там, — указала пальцем на небольшое возвышение на площади, на котором еще вчера стоял сам Виньер, отдавая приказ о моем заключении под стражу.

— Музыкантша, значит.

— Танцовщица.

— Мне плевать. Выглядишь ты, как девка без особых моральных ценностей. Живо в карету!

Я едва сдержалась, чтобы не ответить ему в свойственной мне манере. Может, и вправду, лучшая жизнь в Хельере? Впрочем, рисковать не стала, вдруг в этом королевстве и смертная казнь имеется.

Скрипя зубами от гнева, забралась в карету, уселась на сиденье с краю и прильнула к окошку. Еринбург расположился напротив и всю дорогу сверлил меня взглядом. Хоть молчал, и на том спасибо.

Ехали мы долго, я за это время успела понапридумывать разных версий того, зачем меня вызывает король. Будущая встреча с Его величеством не вызывала трепета в моей душе. Я даже попыталась представить, как бы чувствовала себя, если бы на Земле меня вызвали к президенту — да никак. Для меня все равны, независимо от возраста и социальной принадлежности. Почему-то никогда я не ощущала себя хуже или лучше других, и всех других так же не разделяла на классы. Мне было все равно, кто передо мной — мудрец или глупый, глава нефтяной компании или человек без определенного места жительства. Бедный или богатый, взрослый или молодой. Для меня все люди были просто людьми, и возможно поэтому, когда меня провели через роскошные залы и темные коридоры в тронный зал, я остановилась напротив трона и с любопытством уставилась на короля.