— А сегодня ближе к вечеру я заеду за вами в отель и устрою вам экскурсию по этому замечательному городу.

Тарек и сам с интересом разглядывал окружающий пейзаж. Его семье предстояло прожить здесь какое-то время, а может, они и вовсе переедут сюда навсегда.

Пока что то, что он видел, ему очень нравилось. Живописный город в долине, окруженный виноградниками и горами. Некоторые вершины вдали покрыты снегом. Тарек залюбовался местными пейзажами.

Сам город уютный, зелёный. Они проехали по историческому центру, и остановились возле трёхэтажного отеля под черепичной крышей. Многочисленные клумбы перед отелем поражали буйством красок.

Нуралайн здесь понравится, — подумал Тарек и пошёл в сопровождении Марио заселяться.

* * *

Москва. Квартира ректора Московского института инженеров транспорта.

Михаил Филиппович Федункив не на шутку разволновался из-за неожиданного вызова в министерство. Для вызова на ковёр к самому министру должно было произойти что-то из ряда вон выходящее. Не иначе, кто-то очень важный нажаловался, — думал Федункив. — Хотя, детей всех нужных людей безропотно зачислили. С учёбой ни у кого из них проблем нет, преподаватели предупреждены, деканы по этому поводу бдят. Неужели кто-то всё же чем-то недоволен?

Ректор судорожно сжимал пальцы, вышагивая по кабинету взад-вперёд, и пытался вспомнить, где он мог кого обидеть или дорогу перейти? На работу просили из Министерства доцента Мурашова, племянника одного из завотделов два месяца назад устроить, так, устроил, уже две недели работает… А, может, они про молоденькую любовницу как-то узнали⁈ Так, она уже даже не студентка, а аспирантка. Да и кому какое дело в Министерстве? Или, всё же, есть кто-то рядом, сильно озабоченный его моральным обликом? Настучали? Кто-то из проректоров рвется занять его место? Но из-за любовницы сразу к министру… Чрезмерно. Такие дела иначе делаются. На партсобрании бы его пропесочили сначала, при поддержке кого-то сверху, кто приехал бы поприсутствовать, и вот с результатами партсобрания бы уже пошли наверх его смещать…

Ректор метался по кабинету, как тигр в клетке, прокручивая в голове различные варианты и сам же их отметал. Слишком долго он уже в системе, чтобы проколоться… Крупных оплошностей, достойных вызова к министру, он за собой припомнить не мог и продолжал мучиться неизвестностью.

* * *

Затащив коляску домой, положили в неё переноски и закатили в большую комнату.

— На пять самых последних ступенек пару швеллеров кину, — прикидывал я, ставя чайник на плиту. — И под лестницей место для коляски сделаю. А детей можно и на руках на лифте спустить. Но и о сидячей коляске уже надо думать, — взглянул я на Фирдауса, внимательно следившего за моей мыслью. Он кивнул с готовностью. — Спасибо, дружище. Не знаю, чтоб я без тебя делал.

Нарезали с Мишей по-быстрому бутербродов, и сели за стол.

Когда вышел провожать Фирдауса, Мишка в это время плескался в ванной, что-то напевая. Поверил в благополучный исход истории с отчислением. Тем более, Сатчан ему сказал на тренировке, что разговаривал с руководством и его начальник обещал позвонить в МИИТ.

В субботу к десяти часам я уже был в актовом зале ближайшей к нашему гаражному кооперативу школе. Зал был полон народу, у нас и боксов-то столько нет. Это потому, что многие пришли семьями, муж с женой или отец и сын. У входа меня остановили и спросили номер бокса, вели учёт присутствующих на собрании, всё по-взрослому. Честно сказал, что ещё не член кооператива и меня не хотели пускать. Георгич со сцены в микрофон проорал, чтобы меня пропустили. Тогда уже посторонились. Ишь, как тут все сурово!

Вёл собрание он нервно, на любые выкрики отзывался, сбивался с начатой темы. Прошло уже минут двадцать, а мы только выбрали председательствующего и секретаря собрания. Криков с мест было много, а председательствовать никто не захотел. Георгич остался на сцене с микрофоном в руках и собрание приступило к обсуждению повестки дня…

* * *

Москва. Кабинет министра высшего и среднего специального образования СССР.

Ректор МИИТа Федункив к десяти часам был уже в министерстве и, нервно держась за портфель двумя руками, сидел в приёмной министра Рыкова.

— Приехал? — влетел как вихрь в приёмную министр. — Проходи в кабинет, Михаил Филиппович.

— Что случилось, Валерий Николаевич? — сел поближе к столу министра ректор. — Всю голову сломал…

— Что случилось? Что случилось… Мне вчера зампред Верховного Совета Камолов звонил, говорит, что работника Советского комитета по защите мира из твоего института по сфабрикованному основанию отчислили! Кузнецов Михаил Андреевич, — прочитал министр и положил перед ректором записку. — Говорит тебе что-то эта фамилия?

Ректор сидел, ни жив, ни мертв. Никак не мог вспомнить. Пока что-то не всплыло в памяти. КГБ нагрянуло, ЧП. Искало компромат на какого-то студента… Проректор отчитался, что все разрулил, студента выкинул. Вот тот студент, похоже, и есть этот Кузнецов… Но сказать об этом не успел. Министр решил по его гримасам и молчанию, что ректор не в курсе вопроса.

— М-да… Похоже, что ты не совсем и ректор на самом деле… Кто-то у тебя такие вот дела проворачивает, а ты чем в это время занимаешься? Держи эту бумажку, хоть на лоб себе прилепи. Делай что хочешь, но вопрос реши незамедлительно! Чтоб Кузнецова этого восстановили и извинились. И наказали того дурня, кто такие махинации под твоим носом крутит. Хочешь, сам в отставку иди, хочешь, уволь виновного, мне всё равно. Мне нужен козел отпущения. Чтобы в понедельник я мог отчитаться, что меры приняты, виновные наказаны, а справедливость восторжествовала. Мне еще не хватало, чтобы профильная комиссия Верховного Совета по мне в ЦК вопрос подняла, о неполном соответствии, из-за того, что у тебя бардак. Всё понятно?

— Так точно, — ошарашенно ответил ректор. Он никак не мог решить, что лучше — сказать, что вспомнил, что это за студент и в чем причина отчисления, и тогда министр поймет, что глупость сделана с его благословения, или что министр будет, как и сейчас, думать, что он не полностью контролирует ситуацию в своем институте?

— Всё. Иди трудись. На совесть, а не так, чтобы мне такие вот вопросы прилетали потом, — сухо кивнул головой министр, не дав ему созреть что-то сказать по первому варианту.

Так, со студентом, вроде бы, все понятно, тот самый должен быть… — думал ректор, выйдя из кабинета министра. — Но как тот, под кого копало за провинности КГБ, вдруг превратился в добропорядочного сотрудника Советского комитета