Сейчас очень стыдно вспоминать, что я не заметила очевидной пустоты этих речей. Но легко рассуждать об этом, когда вдохновенный, юный голос не звучит в твоих ушах… Да что говорить обо мне? Даже Ниита, которую нельзя было назвать юной, все больше и больше склонялась на сторону Майхи, ее горячее, доброе сердце не могло устоять против картины блестящего будущего, нарисованной вдохновенным оратором. По-моему, только Хэйсоа сохраняла спокойствие и пыталась отговорить молодых сестер от неверного шага. Однако Майхи удалось до того накалить страсти, что остановить всех уже было невозможно. Тогда Хэйсоа велела нам с Ниитой прийти к ней в комнату.

— У девочки добрые побуждения, но сейчас она может погубить всех нас и дело, начатое Мэттой. Даже если восстание закончится победой, кем будете осознавать себя вы, поднявшие руку на своих сестер? Большинство из них виноваты лишь в собственной глупости. Нет, мы должны ждать. Наступит час, когда исполнится все, задуманное нами, — даже если осуществить это придется новым поколениям сестер. А наша задача — сохранить для них знания…

— Не согласна, Хэйсоа, — Ниита покачала головой. Светловолосая, с нежной кожей и улыбчивым лицом, она вся светилась от оживления и взволнованно накручивала на палец волнистую прядь. — Чувствую, что девочка послана нам самой судьбой, чтобы открыть глаза на наше бездействие. Я не упрекаю тебя, нет, но мне кажется, что мы засиделись в наших кельях и библиотеках. Все уже прочитано. Тот час, о котором ты говоришь, настал. Мы не имеем права его пропустить!

— Послушай, Ниита, — терпеливо начала Хэйсоа, в ее голосе звучала легкая усталость. — Мне сорок пять лет. Одну треть жизни я провела в странствиях по миру, другую — за чтением мудрых древних книг. Пятнадцатилетняя девчонка не может быть права в споре со взрослой женщиной. Отсутствие опыта помешает ей предусмотреть все возможные варианты развития событий. Но тебе не пятнадцать. Вот и Шайса постепенно становится взрослой. Мы должны остановить это безумие. Нам следует поговорить с девочками.

— Как? — воскликнула Ниита. — Как я смогу призывать их к покорности, если сама сгораю от нетерпения? Нет, сестра, я не пойду против собственной совести.

Хэйсоа перевела внимательный взгляд с взволнованно дышащей Нииты на меня, замершей в уголке комнаты, затем поднялась и холодным, повелительным голосом сказала:

— Тогда я приказываю вам уйти в свои комнаты и находиться там, что бы ни произошло.

Ниита грустно покачала головой.

— Нет, Хэйсоа. Даже если ты и права, это уже не имеет значения. Я обещала девочкам свою помощь, они надеются на меня. Разве я могу оставить их без руководства в такое время? Тебе меня не удержать.

С этими словами она, не прощаясь, вышла. Я сидела ни жива ни мертва: первый раз на моих глазах Ниита, которая всегда вела себя по отношению к Хэйсоа как почтительная дочь, не послушалась своей наставницы. Меня просто разрывало на части: с одной стороны, я всем сердцем сочувствовала Ниите и считала, что Майхи права; с другой — не могла ослушаться приказа Хэйсоа. Видя мои колебания, Хэйсоа едва ли не за шиворот отвела меня в мою комнату и запустила ко мне Вису. Стоя на пороге, оглянулась — и еще раз велела никуда отсюда не уходить.

Наступила ночь, но сон не шел ко мне. Я сидела со свечой перед открытой книгой, но читать тоже не могла, жадно прислушиваясь к ночным звукам, однако храм был погружен в тишину. Чувствуя мое состояние, Виса ворочалась на полу и тревожно ворчала. А потом я не заметила, как задремала, уронив голову на стол.

Проснулась я от криков, топота, света множества факелов, мечущегося сквозь дверную щель по стенам моей комнаты. Яростные голоса, казалось, раздавались повсюду. Резко прикрикнув на встрепенувшуюся керато, я велела ей оставаться на месте, но себя мне удержать было гораздо сложнее. Я бегала по комнате, сжимая в отчаянии руки. Что делать: нарушить приказ? Но нуждающиеся в моей помощи могут не дождаться ее… И когда я была уже готова, забыв обо всем, покинуть свою темницу, ко мне заглянула одна из приближенных управительницы.

— Сестра, всем велено собраться в главном зале, — сообщила она, и на ее губах мелькнула недобрая усмешка. Или, может быть, мне это показалось…

Привязав Вису в комнате, я выбежала вслед за сестрой. В главном зале, казалось, собрались все обитательницы храма. Увидев смертельно бледную Хэйсоа, я поспешила занять место рядом с ней.

Сестра-управительница вышла на помост, откуда обычно произносила свои речи. Освещенная снизу пламенем факелов, Сияющая еще больше напоминала ледяную статую. У самого помоста, в тесном кругу стражниц стояли, понурив голову, бунтовщицы. Молодые сестры, ученицы Хэйсоа, все девять, были здесь — и Майхи тоже. И Ниита. Какое у нее отрешенное лицо — она словно не замечает стражниц, крепко схвативших ее за руки выше локтя! Из разбитой губы сочилась кровь, но ей нечем было ее утереть. Под ногами валялся кинжал — ее оружие, выбитое в схватке.

— Сестры! — торжественно обратилась к залу управительница. — Сегодняшней ночью произошло неслыханное. Несколько молодых безумиц напали на меня, намереваясь расправиться со мной. К счастью, преданные мне сестры не спали и успели помешать бунтовщицам. Вот они, схвачены и стоят перед вами, чтобы мы могли судить по справедливости и выразить им свое презрение. — Она помолчала, словно дожидаясь одобрительных возгласов — безрезультатно. Выдержав паузу, Сияющая продолжила: — Честно говоря, мне их жаль, — долгий вздох, — потому что безумие овладело ими. Но это означает, что никто в храме не сможет чувствовать себя в безопасности, пока эти смутьянки живы. И это означает, что они будут казнены.

Изумленно-горестный возглас прокатился по залу. Казни в храме не проводились никогда. Говорили, правда, что жертвоприношения, которые происходили «по выбору Келлион» в таинственных храмовых подземельях, были не чем иным, как расправой с неугодными. Но слово «казнь» еще никогда не звучало под сводами храма. Схватив холодную, словно лед, руку Хэйсоа, я почувствовала, как она дрожит.

— Однако, — теперь Сияющая обращалась к бунтовщицам, — одна из вас может получить прощение. Я понимаю, что кто-то сеет среди сестер преступные мысли, противоречащие древним законам храма. Так кто это? Кто руководил вами? Она среди вас или, быть может, прячется в толпе? — управительница обвела пристальным взглядом зал. — Та из вас, которая назовет мне главную смутьянку, останется в живых.

— Сияющая, — раздался громкий голос, — я назову ее.

Голос принадлежал Майхи. Девушка… улыбалась, она была ничуть не напугана! Только теперь я обратила внимание, что стражницы держат ее лишь для виду, и в это мгновение мне все стало ясно. Как мы могли так попасться? Но до сих пор никто из нас еще не сталкивался с предательством.

— Уходи, Хэйсоа, — еле слышно шепнула я наставнице. — Тебе грозит большая беда.

Сестра не шелохнулась, не в силах отвести взгляда от красивого юного лица Майхи. Мне стало ясно, что предательница сейчас назовет ее. Как вдруг… Ниита сделала неуловимое движение всем телом и, на мгновение высвободившись из рук стражниц, гибко нагнулась, словно поднимала оброненное украшение. В свете факелов сверкнул клинок.