Образы домашнего уюта, безмятежных лет любви, долгожданного счастья кружились и уносились прочь — как если бы ураган оборвал с деревьев их нежные весенние цветы. Эстрил не пытался обмануть себя надеждой. Нет, таких слов не наговоришь сгоряча. Алисса сказала правду — наконец сказала правду. Муж ей противен, и с этим ничего не поделаешь. Но капризная красавица еще пожалеет об этом! Он добьется таких вершин, о которых и не мечтала эта честолюбивая особа! И тогда она сама будет умолять его о любви. А Эстрил… ее простит. Скажет ей: «Глупенькая моя! Ведь я люблю тебя одну. Все, что есть у меня, — твоё». И Алисса благодарно расплачется в его объятиях…

Какое-то движение на улице привлекло его внимание. Это был все тот же безногий старик, он устало волочил за собой на цепочке позвякивающую миску. Эстрил наморщил лоб, вспоминая что-то. Потом, движимый безотчетным чувством противоречия, окрикнул нищего.

— Эй, ты! Я по ошибке положил в твою миску одну вещь. Я дам тебе денег больше, чем она стоит, и заберу ее.

— Да, господин. Благодарю, господин, — покорно повторял нищий, пока молодой человек шарил в горстке медных и серебряных монет.

Вот он, талисман Стратола! Повесив его на шею и бережно убрав под тунику, Эстрил ощутил уже знакомое покалывание и почему-то почувствовал себя лучше — словно принял какое-то важное решение. Он даже нашел в себе силы повернуть обратно к дому: надо было собираться в завтрашнюю дорогу.

Вода, до края заполнившая придорожные канавы, отражала весеннее солнце. Кустарники покрылись нежными розоватыми шишечками, над которыми с деловитым жужжанием роились насекомые. Широкая, плотно утоптанная дорога, пустынная в столь ранний час, шурша гравием, ложилась под копыта вороной четверки, запряженной цугом.

Дорожная одноместная карета уносила Эстрила в Шингву. Около полудня — остановка на первой станции, где его ждет завтрак и свежие лошади. Двигаясь с такой скоростью даже по ночам, через двое суток можно будет добраться до столицы.

Молодой человек, закутанный в дорожную накидку, сидел у окна. Радостные улыбки весны плохо сочетались с его мрачными и тяжелыми мыслями.

У него не нашлось ни мужества, ни душевных сил попрощаться с Алиссой. Вернувшись вчера домой, Эстрил зашел в детскую. Девочки уже спали, светлые локоны разметались по шелковым подушкам. Он поправил одеяло, осторожно поцеловал каждую в теплую щеку и отправился спать в кабинет. На рассвете его не проводила ни одна живая душа. Оглянувшись на зеленые стены дома, сверкающие чистотой окна, живую изгородь разноцветных роз, Эстрил тоскливо подумал, что все это не имеет к нему никакого отношения. Еще мальчиком, он не раз слышал от своего учителя Стратола: «Тем, у кого ничего нет, принадлежит весь мир». Только теперь ему стал понятен смысл этих слов. Что ж, впереди долгий путь, и неизвестно, вернется ли он назад.

Лошади бежали ровно, прочную и удобную карету почти не трясло. Эстрил время от времени доставал из-за ворота туники талисман и задумчиво смотрел, как его грани поблескивают красновато-металлическим отсветом. Что все-таки имел в виду Стратол? Какую опасность он видит в поручении Сената?

Эстрил хорошо знал историю древности — из древних книг, написанных сразу после ухода Звезд, а также из более поздних исследований. Когда Звезды пришли в мир, Аникодор уже был развитым единым государством. Во главе его стоял правитель, который, не обладая абсолютной властью, вынужден был прислушиваться к Большому Сенату, состоявшему из уважаемых граждан, могущественнейших магов всех четырех стихий. Дома Сената располагались во всех крупных городах страны.

Магия стихий издавна была основой жизни на Аникодоре: жрецы Воды с помощью своих заклинаний управляли огромными и быстрыми судами — куотами, жрецы Воздуха заставляли летать ниметоны. И все-таки наибольшим уважением пользовались жрецы Земли — благодаря им, исконно засушливый материк был покрыт зеленеющими полями. Огнепоклонники, кроме непонятных обрядов, поддержания священного огня в далеком труднодоступном горном селении Перонеде и распространения его углей в другие города, ничем иным не занимались.

Когда Сенат принял эпохальное решение о вхождении Аникодора в состав Риррел, король Аникодора отрекся от престола, приняв должность наместника. Жители Аникодора, так же, как и все остальные, вдруг получили способность мгновенно перемещаться в любое место и создавать необходимые для жизни предметы прямо из земли. Над океаном протянулись на другие континенты сверкающие мосты для тех, кто предпочитал путешествовать традиционным способом. Настал век благоденствия и процветания — век Риррел.

Однако Аникодор сохранил некоторую независимость от короля Риррел. В церквях стихий хранились древние навыки управления воздухом и водой. На верфях строились новые куоты, в небо поднимались ниметоны. Жрецы Огня по-прежнему совершали свои странные и бесполезные обряды…

Когда Звезды ушли, когда растаяли в воздухе сверкающие мосты, люди во всем мире впали в отчаяние, почувствовав себя бесконечно одинокими и беспомощными. Но на Аникодоре, когда утихла паника, быстро вернулись к прежней жизни. Сенат взял управление страной в свои руки, жрецы продолжали свое служение, и аникодорцы по-прежнему могли путешествовать по воде и по воздуху. Лишь могущественных прежде магов Земли ожидала печальная новость — духи перестали повиноваться древним заклинаниям. Земля, тысячелетиями отдававшая свою плоть, из которой росли дома, готовилась пища, шилась одежда, оказалась совершенно истощена. И вот тогда выяснилось, что маги Огня все эти долгие века не просто так грели руки над своим священным костром. Они научились извлекать из огня нечто, названное ими идир — «оживление». Ходили слухи, что идир был в состоянии заменить всю прочую магию Аникодора. С помощью идира можно было, например, приводить в движение предметы, освещать дома, готовить пищу. Эстрил слышал, что в очень богатых домах Шингвы таинственное изобретение пользовалось успехом. Однако в Сенате маги Огня по-прежнему находились не в первых рядах, хотя в глазах простых людей приобрели романтически-загадочный ореол.

Как и все честолюбивые мужчины, Эстрил мечтал стать магом — для безродного сироты это была почти несбыточная мечта. Помогая Сенату, он мог рассчитывать на хорошую должность, а также сколотить хорошее состояние. Но даже самый незначительный маг из провинции обладал большей властью, чем владелец нескольких домов в столице.

Адепты каждой из стихий строго хранили свои секреты и обряды, не допуская к ним посторонних. Считалось, что магическое могущество — некая единая сила, поделенная на всех магов, и никому не хотелось уступать эту силу новичкам.

Тем не менее, сенатор Ярвиг довольно прямо намекнул Эстрилу, что, если молодой человек когда-нибудь проявит себя особым образом, Сенат будет хлопотать о его посвящении в маги, и не исключено, что это будет даже не Земля, а какая-то более могущественная стихия. С кем из магов сумеет договориться Ярвиг? Неужели с Грегом — пожилым магом Воздуха, когда-то бывшим лучшим водителем ниметона на всем Аникодоре? Вполне возможно: сенатор Грег всегда хорошо относился к Эстрилу. Неужели ему станет подвластен воздух! Вот тогда ему будет что предъявить Алиссе.