А Ильдар наконец-то развеселился. Он искренне и беззаботно смеялся, наблюдая за происходящим, особенно позабавила картина, как гусак ущипнул пару раз рыжую за мягкое место. Тогда поднялся и хотел уже идти к Мурашкиной на помощь. Вдруг в птичник пожаловал бригадир, из-за чего вся радость вмиг сошла на нет. Филимонов меж тем как истинный герой бесстрашно зашел в вольер, отогнал от Алисы рассерженного вожака стаи, после чего, приобняв девчонку слишком уж подозрительно, вывел из клетки.

— Твою мать, — отбросил планшет в сторону, — какого хрена приперся, — и ощутил себя круглым дураком.

Как-то все вышло совсем по-идиотски. И такое зло взяло, что Ильдар схватил планшет, запихал его в чемодан с документами и направился к двери. Такими темпами он скоро или инфаркт себе заработает или еще чего похуже, определенно надо меньше беситься. Открыв дверь, встал как вкопанный, ибо напротив него стояла взъерошенная и пощипанная гусями Алиса.

— Я, кажется, поняла, почему ты определил меня к себе на ферму.

— А мы уже перешли на «ты»? — вскинул густые брови.

— Да. В тот самый момент, когда твои холеные гуси пытались порвать меня на британский флаг, именно тогда мы и перешли на «ты».

— Ок. Так, чего ты там поняла?

— Ты конченный сексист. Тебе нравится издеваться над более слабыми и беззащитными, а любишь ты, пожалуй, только своё зверье.

— Очень интересно, — да что ж такое, вот как тут не беситься? — Ты к такому выводу пришла всего за три дня работы на ферме? Разгадала меня? — злобно ухмыльнулся.

— Нет, не за два дня. Вчера и позавчера я считала тебя просто хамом и самодуром, а с полчаса назад осознала остальное. И я забираю свои извинения обратно! — после чего развернулась, обдав его ароматом духов, которые перемешались с запахом разгоряченного тела, чем вызвала у Ильдара неконтролируемый приступ сексуального желания.

С женой у него давно перестало искрить, даже скандалы не заводили, так как примирение после них больше не давало прежних эмоций, кроме разве что чувства раздражения и усталости. А тут… может, причина в трехмесячном отсутствии секса? Ведь именно сейчас Ильдар представил, как прижимает рыжую нахалку к стене, как стаскивает с нее одежду, а лучше рвет, и берет девицу с полной самоотдачей.

— Знаешь, я тоже кое-что узнал о тебе, — заложил руки за спину.

— И? — застыла.

— У тебя должна была состояться свадьба. Кажется, через три дня. Но жених, вот незадача, сбежал и лапку не пожал. И ясно почему. Ты безмозглая, выкобенистая баба, неспособная на полноценные отношения.

Эти слова, конечно же, задели за живое. Еще как задели. И впервые захотелось послать негодяя на три буквы, что называется, от души.

— Уж не знаю, есть у тебя жена или подружка, но если и есть, то я искренне ей сочувствую. С тобой жить, все равно, что каждый день по собственной воле елозить задницей по кактусу. Удачи, господин Илишев. И еще, гусятник я все-таки почистила.

Пока она не скрылась из виду, Ильдар продолжал смотреть ей в спину. Хватит с него этих русских зазноб. Он отдал Оксане шесть лет своей жизни, а что получил в итоге? Семью? Детей? Нихрена не получил! Языкастые, наглые, не уважающие мужчин, не ценящие заботы и хорошего к себе отношения. Теперь если и женится, то только на татарке. Права была мать, когда отговаривала от женитьбы на Возницкой. А эта рыжая ошибка природы очередное тому доказательство, знак свыше.

Правда, слова ее, запах ее так и засели в мозгу каким-то противоречивым сгустком. Всю дорогу до дома перед глазами стояла растрепанная Мурашкина. Паразитка в каждую встречу испытывает его на прочность, искусно играет на нервах, доводит до точки кипения. Но чего добивается? Что он простит ей машину и погонит прочь с фермы? Если так, то ее ждет большое разочарование, ибо не простит и не погонит. Теперь уже нет. Подобного отношения к себе больше терпеть не будет. Хватит! Много она вообще знает?! Елозить задницей по кактусу, видите ли! Да он практически на руках носил Возницкую, которая каталась как сыр в масле! И что? Помогло? Нет!

А перед тем как лечь спать, дал себе слово, что завтра снова поедет на ферму.

Этой ночью Алиса никак не могла уснуть. Мало того, что болели пощипанные места, так еще и задетая гордость саднила. Одно радовало, Илишев не погнал с фермы. Вот если он не будет приезжать слишком уж часто, то в целом жизнь наладится. Например, очень приятно было оказаться под защитой Александра, он так ловко разогнал этих злыдней Тулузских, а те видимо характером в своего хозяина.

— Чего не спишь? — повернулась к ней Теша. — Сильно болит?

— Терпимо. Просто не спится, — прошептала.

— У нас тут слухи быстро расползаются, говорят, ты хозяина водой облила, за что он тебя в гусятник отправил.

— Ну да, так и есть, — улыбнулась, вспомнив лицо Ильдара. Он был в полнейшем замешательстве, в растерянности, в шоке.

— Сдается мне, ты ему нравишься. Мужчина начинает задевать женщину, когда испытывает к ней симпатию, — подперла голову одной рукой, а второй принялась перебирать свою косу. — Ты ведь знала, что Ильдар Ренатович развелся недавно?

— Нет. И почему развелся?

— Разное говорят. Кто-то, что жена ему изменила, кто-то, что он ее избил. Но правды тут не жди, злые языки, злые сплетни. Одно знаю точно, прожили они вместе шесть лет.

— Знаешь, про симпатию, тут ты ошибаешься. Все до точности наоборот, я ведь ему машину разбила. Понятное дело, все вышло спонтанно, случайно. И вот, теперь отрабатываю долг здесь.

— Ничего себе.

— Так что, если Илишев и задевает меня, то исключительно из чувства жгучей ненависти. Впрочем, это чувство у нас взаимно.

— А долг закрыть совсем некому, да?

— Там такая сумма, — закатила глаза под лоб, — семья не потянет.

— Сочувствую. Вот, казалось бы, живем в современном мире, а правила все те же.

— Бедные всегда будут уязвимее богатых, в какое бы время мы не жили.

— Ты держись, Алиса. А если что, обращайся. Мы тут помогаем друг другу.

— Спасибо, Теш.

Наутро все повторилось — очередь в ванную, сборы, завтрак, после чего Алиса отправилась в мужской барак. Как хорошо, что завтра суббота, наконец-то поедет домой, побудет с родными, отдохнет и душой, и телом. Папа как раз баньку истопит, а там и венички у них березовые, и камни какие-то особенные, папа специально ездил за тридевять земель, выбирал, покупал. А после можно посидеть на открытой веранде, попить чаю. И вдруг стало очень-очень грустно, ведь думала, что после свадьбы приедет как раз к родителям на дачу, как с Лешей они будут сидеть на той самой веранде. Как бы Алиса ни гнала от себя мысли о бывшем парне, обида все равно пробивалась наружу, как и жалость к себе, и горечь от предательства, и боль. Да, однажды все пройдет, отболит, но пока рана еще свежая. Возможно, у Илишева тоже не отболело, вот и злится на весь белый свет.