И в этот миг Малкольм ощутил иное прикосновение. Кто-то с силой давил ему на грудь, заставляя дышать. Чей-то голос – женский голос – ругал его на чем свет стоит. Черт возьми, как только не обзывала его эта ведьма! На этот раз Малкольм отчетливо слышал ее голос. И понимал все до единого слова.

Малкольм попытался вырваться из ее объятий, чтобы лететь навстречу свету и теплу. Напрасно! Женщина звала его назад, и в голосе ее звучала такая сила, которой Малкольм не мог противиться.

Врач с глубоким изумлением уставился на девушку. Таких слов, какими она осыпала покойника, он не слыхивал со времен своей молодости, когда участвовал в шотландских войнах. И, уж конечно, не ожидал услышать ничего подобного от родовитой юной леди!

Но шотландец мертв, и никакие проклятия ему не помогут.

Джейми упала Малкольму на грудь. Рыдания разрывали ей сердце; она сама не замечала своих слез. Она думала только об одном: Малкольм мертв. Она не смогла его удержать.

«Матерь божья! – мысленно взмолилась она. – Пожалуйста, не позволяй ему уйти!»

Малкольм уже не слышал божественного зова. Рыдания черноволосой ведьмы перекрывали все остальные звуки. Малкольм стремительно возвращался к жизни; он падал как камень, и душа его кипела от бессильной ярости.

Вот перед ним промелькнуло собственное тело, а рядом – женщина, заливающаяся слезами; а в следующий миг Малкольма опять охватила невыносимая боль, и в голове как будто забила сотня крошечных барабанов. Пытка началась сызнова.

Из последних сил Малкольм рвался наверх, к увиденному свету. Блеснул последний луч – и дверь в небесах захлопнулась. Он остался на земле.

Будь она проклята – черноволосая ведьма, вернувшая его к нежеланной жизни!

– Он… он умер?

Взволнованный шепот прервал тишину, воцарившуюся в тесной комнатке. Мэри Говард просунула голову в дверь – и застыла на месте, потрясенная обилием крови.

Удивление на лице Джейми быстро сменилось раздражением. Да и врач с неодобрением покосился на побледневшее лицо посетительницы.

– На танцы вы, что ли, явились, мистрис Мэри? – саркастически спросил он, а затем проворчал, обернувшись к Джейми: – Уведите ее отсюда, мистрис Джейми. В бедняге жизнь едва теплится: не хватало еще, чтобы сюда сбежался весь дом!

– Но мы еще не закончили! – возразила Джейми. Ей вовсе не хотелось уходить. – Нужно помыть его, одеть.

– Этим я занимаюсь уже тридцать лет, – проворчал мастер Грейвс. – Справлюсь и на этот раз. Мне поможет кто-нибудь из конюших – и его же я попрошу посторожить здесь ночью, чтобы до раненого не добрались крысы.

При упоминании о крысах Мэри побледнела еще сильнее и поднесла руку ко рту. Доктор язвительно улыбнулся, затем перевел взгляд на Джейми. Та все еще нерешительно мялась у постели больного.

Эта девушка оказала доктору огромную помощь. Она управлялась с больным куда лучше, чем его собственный ученик – старательный, но туповатый и неуклюжий парень. Однако сейчас старик хотел остаться один, чтобы собраться с мыслями и спокойно поразмыслить о происшедшем. Он чувствовал смятение, даже страх. Между раненым и этой женщиной существовала какая-то мистическая связь. Старик был готов поклясться… да что там, никаких сомнений! Шотландец был мертв! Он не дышал, и сердце перестало биться!

Он был мертв.

Но Джейми – как только ей это удалось? – вернула его к жизни. Не только к жизни, но и к сознанию. По спине у врача пробежали мурашки: он снова вспомнил о том, как конвульсивно содрогнулась грудь шотландца, как он сжал и снова разжал кулаки, а затем открыл глаза – изумленные, тревожные и совершенно ясные. Смятение в его взгляде быстро сменилось гневом. Он выпил всю чашку целебного питья, не сводя с Джейми суровых, обвиняющих глаз. Затем произнес всего три слова: «Будь ты проклята!» Глаза его закрылись, и он погрузился в глубокий сон.

Год назад, когда Джейми Макферсон только приехала в замок, слуги рассказывали, что она приходится племянницей Анне Болейн. Доктор и сам заметил, что девушка похожа на покойную королеву. Но сейчас на ум ему приходило иное сходство… Ходили слухи, что королева Анна была ведьмой, что она опоила короля приворотным зельем – за это, мол, он и отрубил ей голову. Говорили, что она вызывала духов; что собственная ее душа не нашла покоя и в лунные ночи бродит привидением по лондонскому Тауэру.

Грейвс никогда не верил в эти сказки. Он видел Анну – и до блистательного замужества, и после. Надо сказать, королева ему не нравилась. Пустая, самовлюбленная кокетка. Но, уж конечно, не ведьма. А темные слухи распространяли в основном завистники, радовавшиеся ее смерти. «Что может быть легче, – думал старик, – чем порочить мертвого врага?»

Но теперь… старик пристально вгляделся в лицо Джейми. То, что совершила сейчас эта девушка, иначе как колдовством не назовешь. И при этом она – племянница покойной королевы, тут есть над чем подумать.

Грейвс решительно потряс головой. «Хватит! – сказал он себе. – Тебе, словно какому-нибудь суеверному англичанину, начинает всюду мерещиться чертовщина!»

– Я вернусь! – пообещала Джейми, легко прикоснулась к руке доктора и побежала к дверям.

На лице Мэри словно навеки застыло выражение ужаса. Изнеженная красотка не привыкла к таким зрелищам. Грязная тесная комнатка, окровавленная солома, израненное полуобнаженное тело Малкольма – все это было для нее слишком.

– Он умер? – повторила Мэри, бессильно прислоняясь к притолоке. Лицо ее побелело.

Джейми сообразила, что ее кузина не слышала ни одного слова, сказанного Грейвсом. Только не хватало ему второй пациентки! Подхватив Мэри под руку, Джейми решительно потащила ее во двор. Несколько глотков свежего воздуха помогли девушке прийти в себя.

На хорошеньком личике Мэри отразилось отвращение.

– Боже мой, Джейми! Ты вся в крови! Плащ, волосы, лицо – все запачкано! – Она всплеснула руками. – Ах, Джейми, Эдвард… О боже мой! Ты только посмотри на себя!

Джейми взяла кузину за руки.

– Ну-ка вдохни поглубже, – приказала она. – У тебя какие-то новости от Эдварда?

Мэри кивнула и несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

Джейми нетерпеливо ждала, пока кузина окончательно опомнится.

Мимо пробежал мальчишка-конюх с двумя охапками сена в руках; увидев двух леди, он остановился и несколько секунд пялил на них глаза. Из конюшен слышался топот и нетерпеливое фырканье: приближался час кормежки. В воротах показалась телега, запряженная быком: в телеге на копне сена развалился длинный, тощий, как щепка, крестьянин. Вот он привстал и что-то крикнул быку: повинуясь команде, животное свернуло в сторону, и телега исчезла в проходе между амбаром и кузницей.

Мэри оглядывалась вокруг с таким изумлением, словно впервые видела хозяйственную часть замка. Впрочем, очень возможно, что так оно и было.