Лишь немногие путешественники Запада посещали Вахан. Первым из них был Марко Поло, который за четыре года пересек Персию и Центральную Азию, чтобы прибыть ко двору китайского императора (из монгольской династии Юань. – Ред.) Хубилай-хана.

Преодолев Ваханский коридор в 1271 году, легендарный венецианский путешественник впоследствии писал, что горные хребты здесь настолько высоки, что птицы не могут перелететь через них, а мороз столь суров, что огонь костра меняет цвет и теряет силу, так что людям вокруг него трудно согреться.

Еще через триста пятьдесят лет иезуит по имени Бенто де Гоиш был послан орденом по маршруту Марко Поло с поручением проникнуть в Китай. Под видом армянского купца он присоединился к торговому каравану и благополучно добрался до китайского города Сюйджоу. Вскоре он заболел и умер – в 1607 году, то есть примерно тогда, когда Великий шелковый путь начал терять свое значение. Западные мореплаватели-первопроходцы открыли морские маршруты, связавшие Европу и Дальний Восток. Так что почти вся торговля шла теперь по морю, хотя некоторые купцы все же предпочитали сушу и по горным тропам Памира переходили из Китайского Туркестана – он же Синьцзян – также в Тибет и в Читрал, самый северный район Индии (сейчас это территория Пакистана. – Ред.).

О Ваханском регионе надолго забыли, и он вновь появился на мировой арене лишь в конце XIX века, когда Великобритания и Россия начали борьбу за влияние в Центральной Азии. Столкновение интересов двух империй получило название «Большая игра». В этот период Россия активно расширяла свои южные границы, так что в ее состав входило все больше древних городов Великого шелкового пути. В то же время Англия пыталась защитить старые подконтрольные ей магистрали и перекрыть русским маршруты проникновения в Гималаи и Гиндукуш, а через них и в Индию – «самый драгоценный камень в короне Британской империи». Огромное количество исследователей, военных, шпионов и осведомителей всех мастей пересекали регион вдоль и поперек и бесконечно играли в кошки-мышки в высокогорьях Гиндукуша и Памира. Наконец в 1895 году, когда враждующие стороны уже находились на грани войны, политикам из Лондона и Санкт-Петербурга все же удалось прийти к согласию: Вахан был объявлен буферной зоной, отделяющей и защищающей юго-восточные рубежи царской России от североиндийских форпостов Британской империи.

Еще через двадцать два года, с появлением на политической арене России, северные границы Вахана оказались запертыми на замок, что сильно мешало торговле между севером и югом Азии. В 1949 году, когда Мао Цзэдун окончательно утвердил коммунистический режим в Китае, закрылась восточная «дверь», ведущая в Ваханский коридор, так что в регионе прекратилось всякое движение и по оси «восток-запад».

В течение жизни одного поколения район, бывший некогда оживленным перекрестком торговых путей и находившийся в центре политических и культурных событий, оказался в тупиковом положении.

Две великие империи своим произволом превратили Ваханский коридор в никчемный и бесперспективный кусок земли, обрекли на бедность и прозябание его население.

Сегодня его жители находятся в такой изоляции, которую даже трудно себе представить в современном мире, где любые границы преодолевают электронная почта, «Твиттер» или сигнал спутникового телефона. Заброшенный и глухой уголок, Вахан – это азиатская Ultima Thule, край земли, забытый всеми регион за границами цивилизованного и вообще исследованного мира.

* * *

Киргизские всадники, перебравшиеся через Иршадский перевал осенью 1999 года, вели свой род из Тувы. Их предки пришли из Сибири в Центральную Азию в XIII веке, в период расцвета Монгольской империи. Большую часть последних восьми столетий образ жизни этих племен не менялся. Ритм ему задавали сезонные миграции с одного горного пастбища на другое на востоке Афганистана, западе Китая, юге Таджикистана. Каждый год кочевники свободно пересекали эти территории вместе со своими юртами и стадами коз, яков и двугорбых верблюдов-бактрианов. Чиновники не обращали на них внимания, сборщики налогов или озабоченные вопросами безопасности военные не беспокоили их. На зиму киргизы покидали горы и проводили холодное время года в долинах на территории Таджикистана и западного Китая, где можно было укрыться от стужи и защитить скот от нападений медведей и волков. Летом они медленно возвращались на горные пастбища, где единственными их соседями были горные козлы, которых впервые описал Марко Поло.

После революции в России советское правительство потратило много усилий на то, чтобы принудить кочевников к оседлой жизни. В 1930-х годах их пытались переселить в советские среднеазиатские республики и заставить работать в колхозах. Однако некоторая часть киргизов отказалась жить по навязываемым им правилам и обратилась к королю Афганистана с просьбой предоставить им убежище в Вахане. Это избавило их от давления Советского Союза, но зато сократило территорию миграций – теперь это были короткие перемещения в пределах восточной части Ваханского региона и китайской провинции Синьцзян. Однако в 1950–1960-х годах коммунистический режим, утвердившийся в Пекине, еще больше ограничил возможности их передвижения.

Затем, в 1978 году, перед самым вводом советских войск в Афганистан, примерно 1300 киргизов под предводительством имама Хаджи Рахманкула решили покинуть Памир и двинуться на юг в Пакистан через Гиндукуш. Но жизнь в новом месте оказалась несладкой. Так, например, киргизские женщины были принуждены носить паранджу, а из-за жаркого климата в племени расплодились болезни и повысилась смертность. После неудачных попыток получить американские визы и переправить часть своего народа на Аляску Рахманкул в 1982 году принял решение еще раз поменять место жительства племени. Эту миграцию обычно называют Последним исходом. Имам привел киргизов в восточную Анатолию. Турецкое правительство оказало им покровительство и поселило неподалеку от воинственных курдов, которых, к их большому недовольству, попросили «подвинуться». Сложившийся в Турции киргизский анклав процветает и по сей день.

Тем временем одна небольшая группа, всего человек в двести, отказалась принять участие в Последнем исходе, откололась от тех, кто последовал за Рахманкулом, и вернулась в Вахан, где продолжала, как и их предки, вести кочевой образ жизни. В пустынных высокогорьях Малого Памира потомки этих киргизов сейчас пытаются вести традиционный уклад жизни, пронесенный сквозь века их предшественниками. Это племя – один из последних во всем мире носителей традиций кочевников-скотоводов.

Вся эта история кажется романтичной, однако жизнь киргизов в Вахане на самом деле была очень нелегкой. С каждым годом борьба за выживание становилась все более суровой. Путь на юг, в более теплые долины был закрыт: приходилось в высокогорьях пережидать чрезвычайно холодные зимы, которые длились с сентября по июнь. Средняя зимняя температура составляла около 20 °C ниже нуля. Племя регулярно находилось на грани голодной смерти. Особенно тяжело приходилось ранней весной. Но, несмотря на столь бедственное положение вещей, никакой правительственной поддержки обитатели этого края не получали.

До недавнего времени в восточной части Ваханского коридора не было ни единой школы, аптеки, полицейского участка, почтового отделения, продуктового рынка. Ни одного ветеринарного пункта, больницы или поликлиники.