ИЦА всегда отличал нетрадиционный подход к работе. Большинство некоммерческих организаций по разным, но вполне обоснованным причинам предпочитает базироваться в легкодоступном с точки зрения ресурсов и связи регионе. Только после того, как создается «опорный пункт» в удобном месте, они начинают постепенно продвигаться дальше, в глубь страны, в ее труднодоступные районы. И это вполне резонно. Проблема в том, что такое постепенное и неспешное разворачивание занимает массу времени: иногда целая жизнь уходит на то, чтобы добраться до людей, которые больше всех других нуждаются в твоей помощи. Гораздо труднее, а иногда и опаснее, начинать работу в конце дороги и уже оттуда прокладывать себе дорогу в более цивилизованные области. Хорошо это или плохо, но мы именно так и делаем.

Мы не ставим своей целью заполонить весь регион, запуская сотни проектов. Это еще одна черта, отличающая нас от других групп, занимающихся проектами развития. Мы просто хотим построить несколько школ в глухих областях и дать возможность местному населению поддерживать работу этих образовательных заведений. Сделав свое дело, мы уходим в тень, надеясь, что у государственных властей и других НКО постепенно дойдут руки до этих проектов, что они со временем поддержат их и доберутся до этих мест. Таким образом постепенно преодолевается изоляция. На удивление, именно так в большинстве случаев и развиваются события.

В Балтистане, суровом и прекрасном крае на северо-востоке Пакистана, в самом сердце Каракорума, мы работали всю вторую половину 1990-х, приходили в почти необитаемые, забытые Богом и людьми долины и деревни, некоторые из которых находятся в горах на высоте до 3400 метров. Мы закладывали фундаменты более тридцати прочных каменных школьных зданий, привозили стройматериалы и набирали учителей, а деревни предоставляли бесплатную землю под строительство и рабочую силу. Мы брались за проект только в том случае, если власти деревни соглашались на постепенное вовлечение девочек в процесс обучения, чтобы те со временем могли получать образование наравне с мальчиками.

Первая наша школа была построена в Корфе, самом последнем, крайнем населенном пункте в долине Бралду. Прямо за этой деревней начинается ледник Балторо, ведущий к К2. Школа в Хуше тоже находится в самом дальнем углу своего района, у подножия горы Машербрум, одного из самых прекрасных пиков-семитысячников на земле.

С отчаянной смелостью мы первыми проникали в регионы, где шли вооруженные конфликты и отмечался рост экстремистских настроений. В 1999 году по просьбе пакистанских военных мы начали реализацию двух проектов в регионе Гултори, где постоянно происходят стычки между индийскими и пакистанскими войсками из-за спорных границ Кашмира.

Возведенные нами школы прячутся на склонах гор; их металлические крыши стоят под определенным углом, чтобы индийские артиллерийские снаряды рикошетировали от них.

А еще совсем недавно, в 2008 году, мы помогли сообществам провинции Кунар в восточном Афганистане построить две школы для девочек на самой границе с Пакистаном. Она существует условно, власти ее почти не контролируют, и именно здесь находят убежище многие сторонники движения талибан. Старейшины племени патхан обратились к нам с просьбой о помощи в возведении этих школ через командующего расположенной тут американской военной базой.

Философия «последнего места, которое становится первым» отличает нас от других, и за нее нас часто критикуют. Но иногда другой подход просто невозможен. Если организация, подобная ИЦА, не направит свои силы в такие районы, еще как минимум одно или два поколения девочек так и останутся неграмотными. Кроме практических соображений, вести дела подобным образом нас побуждает еще одна причина, не имеющая отношения к прагматизму.

Представители народов, населяющих области на самом краю цивилизованного мира, как правило, не имеют разностороннего кругозора, утонченных манер, им не свойственен космополитизм. Часто они совсем необразованны и не знают о последних достижениях науки и техники или, скажем, о новинках моды. Иногда они бывают недоверчивы и даже не очень дружественны по отношению к чужакам. Но при всем при этом люди, живущие на окраине мира, отличаются невероятным жизнелюбием и изобретательностью. Они мужественны, гостеприимны и покоряют своим благородством.

А еще за многие годы я понял, что, если лишь немного помочь им, они смогут творить удивительные вещи. Так оно и происходит: иногда они совершают такое, на что всем нам следует равняться. Мы все обогащаемся в те моменты, когда обычные люди проявляют необычайное великодушие, стойкость, сострадание. Они подобны рекам Каракорума и Гиндукуша. Их дела вдохновляют всех нас, и воды воодушевления широко разливаются, питая поля в самых разных частях света.

Так что для меня наклейка «последнее из лучших мест» на чемоданчике вовсе не ассоциируется с рекламой красот моего родного штата. Она напоминает мне о том, во что я твердо верю: люди, живущие в самых дальних, «последних» краях, о существовании которых многие вообще не знают или забывают, часто оказываются цветом человечества, образцом, которому всем нам следовало бы уподобиться. Вот почему меня все время тянет на край света и я не в состоянии противостоять зову сердца.

Еще в 1993 году, когда проект по строительству школ только зарождался, маленькая затерянная деревня Корфе поразила меня и послужила для меня олицетворением того, что такое «последние места», места, где кончаются дороги. В последующие годы мне посчастливилось работать в таких же отрезанных от мира и труднодоступных районах. В них живут столь же волшебно привлекательные во всей своей суровости люди, что и в Корфе. И все же киргизские кочевники, приехавшие из Ваханской долины в октябре 1999-го, как оказалось, обитают в еще более затерянном и изолированном районе. Это уже не конец дорог, а прямо-таки край земли.

По сравнению с местом их обитания Корфе показалась мне пригородом Лос-Анджелеса.

Пуштунские старейшины рассказывают, что когда Аллах завершал творение мира, он решил пустить в дело все отходы производства, собрал груду камней и создал Афганистан.

Ландшафты этой страны и вправду выглядят так, будто они собраны из обломков каменных глыб, но особенно ярко эта особенность афганского пейзажа проявилась в узком и длинном, протянувшемся почти на 200 километров горном коридоре на северо-востоке Афганистана, вклинившемся между территорией Пакистана и Таджикистана и упирающемся в границы Китайской народной республики. Высочайшие горные массивы мира – Куньлунь, Тянь-Шань, Памир, Каракорум и Гиндукуш – окружают эту область или вклиниваются в нее. Высота величайших мировых пиков достигает 6000 метров, а обитатели горных плато, живущие в удалении и почти полной изоляции от мира в суровых климатических условиях, называют это место Бами-Дунья – «Крыша мира».

В течение более чем двадцати столетий по Ваханскому коридору пролегали пути торговцев и дипломатов, здесь проходили армии завоевателей, паломники, исследователи, миссионеры, проповедники и чудотворцы всех мастей, путешествовавшие из Центральной Азии в Китай и обратно. Коридор был местом, где смыкались так называемые Внешняя и Внутренняя Татария – области, которые греческий географ Птолемей называл «двумя Скифиями». Это был один из самых трудных участков Великого шелкового пути, транспортной артерии длиной без малого в шесть с половиной тысяч километров, благодаря которой осуществлялись основные контакты между Европой, Индией и странами Ближнего и Дальнего Востока.