ещё на один год! За этот год вас, может быть, убьют — а может быть, на границу отправят меня! Вам всё равно, если убьют меня?!

— Прекратите! — Орлов поднялся и, шагнув к девушке, взял её за плечи, чтобы встряхнуть. Зубы Анастасии лязгнули, и она тут же замолкла. — Я буду служить до сорока лет. И не вижу в этом никакой трагедии.

— Вы — другое дело!.. Вы сами хотели на флот!

— Меня никто не спрашивал, чего я хотел. Вы понимаете, что за этот год я могу потерять всё — всё, к чему так стремился здесь? Влияние, связи, друзей. Меня, может быть, забудут, а может быть — убьют. А вас волнует только…

— Константин!.. — Анастасия шагнула вперёд и поймала щёку графа в свою ладонь. — Меня волнуете вы! Я боюсь, что больше не увижу вас! Неужели вы не видите этого в моих глазах?..

Орлов глубоко вздохнул.

— Если бы только мы с вами заключили брак прямо сейчас — то я бы знала, что Ветра связали нас. Что вы вернётесь ко мне. Я бы ждала вас здесь — и вы могли бы быть уверены, что я хранила бы ваш очаг.

Орлов молчал. У него не было возражений. Он сам не знал, почему его так пугает этот брак. Он знал Анастасию достаточно давно, чтобы ей доверять. Анастасия была красива — её лицо светилось матовым полумесяцем в обрамлении светлых волос, а ручки были нежнее, чем у любой красавицы при дворе. Она была богата — вернее, конечно, богат был её отец, и этот брак решил бы для Орлова множество проблем. Наконец, её род был таким же древним, как у него самого — если Ростовы вели родословную от первых губернаторов Шлиссельбурга, то первый из Орловых был капитаном флагманского корабля, выигравшего с захватчиками первый бой.

Но самое главное — с Анастасией было хорошо. Её присутствие было как аромат садовых цветов — ненавязчивым и успокаивающим, как дуновение летнего ветерка.

— Нужно получить разрешение у императора, — наконец сказал он, — а сейчас Александр его не даст.

— Мой отец…

— Ваш отец здесь не сможет сделать ничего. Только после полёта, иначе никак. Впрочем, он может попытаться, почему бы и нет?

Анастасия сделала глубокий вдох.

— Ну хорошо. Но тогда вам самому придётся говорить с моим отцом. И я надеюсь, хотя бы помолвку вы мне можете обещать?

Орлов помолчал.

— Мы объявим о помолвке, — наконец сказал он, — весной, — и, предчувствуя возражения, накрыл губы Анастасии рукой. — Я хочу, чтобы всё было всерьёз. Мне нужно подготовить бал. Такой, чтобы целый год помнили о нас.

Анастасия привстала на цыпочки и легко коснулась губами его губ.

— Тогда я буду ждать, — пообещала она. — И прикажу готовить платье.

Покинув дом Ростовых, граф отправился к себе и в самом деле распорядился готовить бал. Управляющему, который попытался было заикнуться о деньгах, он только сказал:

— Ты ничего не понимаешь. Чем больше денег будет вложено в бал, тем больше людей будут говорить о нас. А значит, тем больше выиграем и мы.

Усадьба его, такая же древняя, как и особняк Ростовых, располагалась тем не менее куда дальше от центральных улиц, у самого моря — в том месте, где Основатель когда-то — по пути от одной крепости к другой — останавливался и подолгу смотрел на остров и на дельту реки.

Дворец Орлова располагался на высоком холме, поросшем лесом, террасами сбегавшим к побережью залива. Окна смотрели на гладь северного моря и проступающие в зыбкой дымке очертания города на другом берегу.

Центральное здание сливалось в единое целое со склонами зелёного хребта, откуда вниз спускались лестницы, декорированные, как и сам дворец, бесчисленным количеством скульптур, а по ступеням лестниц бежали, переливаясь, струи воды.

Первый из графов Орловых сам составлял проекты парка и его дворцов. Множество фонтанов, испещрявших склоны, требовали такое количество воды, что внутри холма пришлось создать систему труб и насосов в разы более совершенную, чем та, что имел весь остальной Шлиссельбург. В парк же были завезены деревья, которые на сотню километров вокруг нигде не росли — каштаны, можжевельник и тис.

Фонтаны били всё время — останавливаясь лишь зимой, когда в прудах замерзала вода. Каскады украшали статуи из мрамора и бронзы, которые появились здесь ещё тогда, когда большая часть города была выстроена из дерева.

Всего усадьба включала в себя три дворца, оперный театр, грот, два десятка каскадов и фонтанов, а кроме того спрятанные в глубине регулярных аллей вольеры для птиц, где содержались павлины, аисты, сокола и бойцовые петухи, зверинцы с дикими козами, оленями, зубрами и кабанами, фруктовые сады и цветники. Особенной любовью теперешнего владельца усадьбы и его гостей пользовался манеж, где в день помолвки была устроена «карусель» — гости, приехавшие задолго до начала торжества, соревновались во владении шпагой, револьвером, копьём и мечом.

Анастасия, не знавшая равных в грациозности на бальном паркете, проявила себя и здесь: на полном скаку она легко выдёргивала копьём ввёрнутые в стену манежа кольца и срубала картонные головы кочевников в чалмах мечом.

С падением сумерек все дворцовые здания, дорожки парков и стоявшие у пристани корабли осветились затейливой иллюминацией из фонарей всех возможных цветов.

В восемь вечера начался основной приток гостей. В девять часов присутствовали уже цесаревичи и великие князья. В половине десятого прибыл и сам государь. Как только он вышел из кареты, загремела музыка у крыльца, сам Орлов встретил его и проводил в зал Ассамблеи.

Церемониальная лестница вела туда с первого этажа дворца. Стены её сверху украшали родовые гербы Орловых. Нижнюю же часть стены испещряла золочёная деревянная резьба.

Между верхними маршами Церемониальной лестницы стояли две статуи, изображавшие Ветра.

Вход в зал Ассамблеи представлял собой высокую, богато украшенную арку с парными колоннами и треугольной надстройкой, над которой с обоих боков от родового герба стояли статуи «Честь» и «Верность».

Вдоль восточной и южной стен зала Ассамблеи были установлены в два ряда один над другим огромные зеркала, имитировавшие окна, в обрамлении резных рам с золочёным узором. Все свободные места по стенам занимали такие же рамы. Свободное пространство заполняли изысканные орнаменты из вьющихся растений, лепных узоров и виньеток. На вогнутых переходах от стен к потолку висели овальные картины кисти корсиканских живописцев, а под потолком сверкал красками плафон, изображавший сияющий звездами космос. Пол зала устилал мозаичный паркет, фрагменты орнаментов которого были собраны из акации, сливы, дымчатого дуба и вишни тремо.

Ко времени появления императора в зале находилось уже более семи