информацию, раскрыть тему, в которой он является специалистом. Если мой гость — истинный харизматик, звезда в самом настоящем смысле слова, яркая и популярная личность, я ставлю перед собой ясную цель: нарисовать максимально точный портрет собеседника, раскрыть его, а точнее, помочь ему самому раскрыться с самых разных сторон. Например, так, чтобы зритель после эфира сказал, пошел бы он с этой звездой в разведку или нет. Другая история — когда я приглашаю гостя в студию как эксперта по некой проблеме. В этом случае мне интересны не харизма или личные качества человека, а информация, которой он способен поделиться. Тогда моя цель — во что бы то ни стало разговорить собеседника, расположив его к себе или, наоборот, спровоцировав на жесткий разговор-дуэль. Когда я был совсем молодым и нахальным, вызывал на «дуэль» всех подряд и часто был бит. А в итоге понял, что даже «победа» работает, если повезет, на мое эго или в лучшем случае рейтинг, но не на главную задачу — донести до зрителя правду. Расположить к себе так, чтобы человек выложил все, что знает, — сложнее, но намного эффективнее. Еще один распространенный прием — прикинуться, грубо говоря, дурачком. Это вообще важно для журналиста-интервьюера — не бояться задавать «простые» вопросы, не бояться показаться гостю, а то и зрителю проще, чем ты есть на самом деле. В политической журналистике особенно полезно прикидываться менее информированным собеседником, чем ты есть, ведь политики — животные эгоистичные и тщеславные. Ты знаешь ответ, но все равно задаешь вопрос. Ведь зрители могут не знать ответа, или ты предполагаешь, что зрителям важно услышать его именно от твоего собеседника.

Интервью с Сергеем Мироновым

Как я понимаю, его предупредили, что я непростой человек, придерживаюсь весьма оппозиционных по нынешним временам взглядов и со мной нужно быть осторожнее. Когда он пришел, я почувствовал: человек закрыт. Я надел маску простого парня, которому всего-навсего интересно, как устроена политика, и с которым можно говорить обо всем на свете. Опять же, все люди разные: одного ты расслабляешь интеллектуальным анекдотом, другого — жесткой историей. Важно не ошибиться. В какой-то момент я начал играть, смотреть на Миронова чуть ли не как на кумира. Зритель это редко замечает, поскольку речь идет о секундах: легкий кивок головой, понимающая улыбка, прямой взгляд в глаза. Я говорил: «Многие зрители не разбираются в политических процессах, они думают, что вся эта борьба между "Единой Россией" и "Справедливой Россией" искусственна. Вот вы можете доказать, что это настоящая борьба?» Был момент, когда Миронов, наверное, поверил, что я на его стороне, хоть завтра готов вступить в его партию. И, конечно, он говорил такие вещи, которые никогда бы

не сказал в эфире. Во второй части передачи я уже стал на него наседать и задавать жесткие, неприятные для власти вопросы, но он не заметил перемены. Если бы это интервью показали на федеральном канале, был бы очень большой скандал. На вопрос «Что такое, на ваш взгляд, план Путина, который дружным хором воспевали все федеральные каналы?» Миронов неожиданно эмоционально ответил (цитирую почти дословно): «Да бред это, а не план Путина! Нет никакого плана! Только в "Единой России" и знают, что это такое!» Когда он говорил о нарушениях «Единой России», то привел пример, как одного депутата арестовали и чуть не посадили в тюрьму, — мол, вот к каким методам прибегает партия власти. Я спрашиваю: «Неужели вы, третий человек в государстве, который может напрямую общаться с Грызловым и даже президентом, не воспользовались этой возможностью?» Он ответил: «Вы попали в точку. Ситуацию спасло только вмешательство президента». Счастье власти, что наш канал тогда еще не был настолько востребован. Окажись наш разговор в эфире Первого канала, был бы грандиозный скандал. Кстати, двумя годами позже, когда в эфире у Владимира Познера тот же Миронов озвучил куда более мягкую критику ЕР, такой скандал случился! Мораль вот в чем: если бы я сразу показал себя «либералом», демонстрировал свое истинное отношение к власти, начал спорить и резко возражать, Миронов бы сразу закрылся и не ответил ни на один вопрос. Интервьюеру нужно играть роли, при этом оставаясь самим собой. А выводы пусть делают зрители.

Интервью с Жириновским

Как и многие журналисты, я часто брал интервью у Жириновского, но один разговор запомнился особенно. Мы разговаривали в его собственном поезде, на котором он каждый год колесит по стране, агитируя за себя и свою партию. Я и так знал, что большими политиками его уровня становятся люди с очень серьезными внутренними комплексами, как правило, с детства несчастные, в чем-то ущербные. Так вот, мне было важно, чтобы Жириновский сам, на собственном примере этот тезис подтвердил. Выдал какую-то правду о себе, об особенностях своего характера... Кто-то мне говорил, что Жириновский в детстве воровал, и я хотел, чтобы он в этом мне признался. Битый час я «наслаждался» его банальным «красноречием», но получил достойную награду за терпение. Когда я почувствовал, что «клиент готов», я попросил его привести пример успеха, которого он добился еще в детстве и который бы отразился на его жизни. Он ответил, что родился в бедной семье, но «был самым сытым ребенком». «Наконец, я воровал, — сказал Жириновский, — таскал конфетки из магазина. Было опасно, но это только заводило меня!» Он с гордостью рассказывал, что в 30 лет уже был богатым человеком. Для него это был разговор о своей состоятельности. По его вспотевшему, самодовольному и одновременно очень напряженному лицу было понятно, какими качествами должен обладать человек, чтобы оставаться политиком в нашем государстве. Ну а после таких откровений он уже с легкостью говорил совершенно нетипичные для него вещи о природе нашей власти, о русском народе, о Ельцине и Путине... Мне кажется, многие молодые журналисты, когда им поручат сделать интервью с таким человеком, как Жириновский, скажут, что он паяц, шут и говорить с ним не о чем. Это ошибка. Подойди к делу с искренней заинтересованностью и изобретательностью — и самый банальный собеседник превратится в уникального ньюсмейкера.

Разнос собеседника

В 2003 году, накануне очередных думских выборов, я брал интервью у единороссов. В большинстве своем они казались мне людьми, недостойными представлять мой народ, мою страну. В гримерке перед эфиром они цинично шутили и ничуть не скрывали, для чего им нужна власть, насколько «важен» для них народ российский. Но, заходя в студию, тут же превращались в «настоящих» народных избранников. Короче, я старался, чтобы они в эфире