Он дернулся, кулаки сжал:

— Сученок! Кем ты себя возомнил? Да, я таких молокососов пачками жрал. Думаешь, деньги есть, рожа смазливая и все? Король мира? Круче всех

Нет. Я круче всех совсем по другой причине.

Волей своей ворвался, надавил, кишки в узел скручивая.

Он заорал дурным, пропитым голосом, задергался, снова упав на пол. Еще раз сдавил, доводя до конвульсий, а потом отпустил. Присел рядом с тяжело дышащим, стонущим мужиком, и спросил участливо:

— Больно?

— Сука ты…

Опять сдавил, нанося непоправимый урон. Живым ему не уйти, буду рвать, пока не напою своих демонов чужой кровью.

— Мне вот интересно, ты действительно так туп, что думал, будто не найдем тебя? Не выйдем на ваш след?

— Пошел ты! Я ничего не скажу…

— Да и на хер надо, — согласился с ним. Действительно, чего время тратить на пустые разговоры? Финал известен.

Мужик скорчившись на полу кровью блевал, из последних сил пытаясь не упасть лицом в темную лужу.

Престарелый альфа занюханного клана, возомнивший о себе Бог весть что.

Пощады не будет.

Смял, превращая его внутренности в кровавое месиво. Он захрипел, выгнулся и бесформенной тушей повалился на пол.

Остальные притихли, видать, наконец, осознав, что вляпались по полной. На меня смотрели настороженно, не понимая, как с альфой их разделался, даже пальцем не коснувшись.

Поздно. Выяснять детали надо было раньше, до того, как сунулись в мои дела.

— Никого живым не отпускать! — хладнокровно отдал приказ и обернулся. Зверь еще не успокоился, рвался вперед, подгоняемый жаждой крови, и я не стал его сдерживать.

Глядя на полыхающее старое здание, чувствовал, как отпускает, как успокаиваюсь, как адреналин в крови затихает.

Что ж, одной проблемой меньше.

— Как думаешь, никто не ушел? — спросил Кирюха, стоя рядом мо мной. Глаза горящие, звериные, весь в крови, как языческий идол. Впрочем, я и сам не лучше.

— Нет. Наши все контролировали. Ни одна волчья морда не просочилась через заслон. Тех кто пытался сбежать — разодрали на выходе. Но пусть еще раз проверят.

Нечаев кивнул и растворился в темноте, а я продолжал наблюдать за багровым пожаром, стирающим следы ночной бойни.

— Что ж, одним кланом меньше, — с этими совами бета снова появился рядом со мной.

— Не велика потеря, — пренебрежительно скривившись, сплюнул на землю.

В принципе все прошло гладко.

На мне самом несколько царапин, которые к утру затянутся. Никто из парней сильно не пострадал, и даже тот, в кого стреляли, стоял на ногах, слегка пошатываясь. Оклемается. Волк и не такое может выдержать.

От противника место сырое осталось. Хотя нет, ни хрена не осталось, горстка пепла, которую ветер разнесет.

Мы снова на коне, а для остальных это будет показательным примером. Теперь любой кретин, который хочется к нам сунуться, сто раз подумает, прежде чем сделать роковой шаг и подписать себе приговор.

Все знают — Бекетов не прощает, он наказывает. Жестоко, хладнокровно, без суда и следствия.

— Пора возвращаться, — Нечаев вздохнул глубоко, пытаясь успокоиться. В нем еще полыхал огонь битвы.

— Пора, — кивнул рассеянно, — Я сначала к тебе. Если приду домой в таком виде, Таня меня и на порог не пустит.

— Ты ей не говорил, чем собираешься заняться? — Кирилл искоса, удивленно посмотрел на меня.

— Нет, конечно. Она же мягкая, как облако, нежная. Жалостливая. Незачем ей знать, о таком, — кивнул в сторону языков пламени, отчетливо видимых на фоне ночного неба, — Пусть и дальше считает, что наша жизнь безоблачна.

— Хочешь удержать ее в неведении?

— Нет. Хочу уберечь. Незачем ей в грязи мараться. Она светлая, и я не хочу этот свет омрачать.

— Боишься, что разочаруется, если узнает, каким можешь быть? — друг как всегда смотрел в корень, видел самую суть.

— Боюсь, — я нехотя признался, устало потерев переносицу, — с ней я другой. Лучше.

— Тебе повезло.

— Повезло, — согласился без колебаний.

Таня, как солнышко нежное. Она не поймет некоторых моих поступков. Ей не докажешь, что для того чтобы удержать власть — нужны ежовые рукавицы. Мир оборотней суров, жесток, и слабакам здесь нет места. Либо ты, либо тебя. Если бы я не уничтожил этот клан сегодня, он бы доставил мне проблемы завтра.

Ей не зачем знать эти подробности моей жизни.

— Все парни уходим! — я отдал приказ и, обратившись, галопом в лес устремился, прочь от догорающих развалин, а стая беспрекословно последовала за мной

* * *

— И как тебя мой сумасшедший влюбленный братец отпустил? — поинтересовалась Наталья, забирая меня от дома.

У нее маленькая белая машинка, кабриолет, и летом подруга просто обожала ездить с откинутым верхом, убежденная, что ветер сексуально треплет волосы, что делает ее просто неотразимой.



— Он позвонил, сказал, что на работе завал полный, и ему придется остаться на ночь.

— На ночь? Ты ему спуску не давай! Кто его знает, что там за работа! Может у нее сиськи третьего размера и трусы отсутствуют.

Я лишь рассмеялась.

Руслану я верила. Полностью, безоговорочно. Нет там никаких сисек и чужих трусов. Никого нет кроме меня. Если говорит, что работа, значит работа.

Я не знаю, как объяснить это доверие. Просто знаешь и все. Твоя пара не предаст, никто другой не нужен. Ни ради разнообразия, ни ради поднятия настроения, только тот, кто в крови сидит, в сердце живет.

Поэтому относительно ночных дел Руслана я не волновалась совершенно. Надо, значит надо. Тем более, судя по обрывкам разговоров, которые до меня доходили, в бизнесе какие-то проблемы. Что-то с объектами случилось. Не знаю что именно, я у мужа не спрашивала, справедливо рассудив, что незачем с расспросами приставать. Захочет — сам расскажет, не захочет — нечего и надоедать.

— Алиску заберем в городе, она как раз через час должна закончить, а потом в торговый центр. Там сегодня ночь распродаж! — у подруги глаза от восторга горели, я же воспринимала будущий забег по магазинам скептично. Для меня это повод с подругами пообщаться, время хорошо провести, а никак не обязательная закупка барахлом.

Когда Руслану сказала, что собираюсь с девчонками по магазинам прошвырнуться, он кратко ответил «бери что хочешь», соглашаясь на любые траты, но это не значит, что буду хватать все подряд.

Подпевая веселой песне, льющейся из динамиков, неслись по лесной дороге в сторону города, смеялись, шутили, и я чувствовала себя такой счастливой, что даже больно в груди становилось, от распирающего чувства, заполняющего с головой.