– Какая разница? – нашелся я с нейтральным ответом. Не говорить же ему, что у меня секс сорвался? – Точно не твоих рук дело?

– Точно, Ренат. Я пытался её уволить через её начальников, но у неё сверху есть покровители, которые ее с места сдвинуть не дадут. Только если выше в звездам. Так что её увольнение – точно не моя заслуга. А только приятная для меня новость.

– Ладно, – отмахнулся от него. – Я тебя понял. Пока, батя.

– Пока, сынок, – ответил он за секунду до того, как я отключил вызов.

Крутанулся на пятках и подошел к турникету, толкнув его бедром.

– Так ты к Ветровой приходил? – напомнил о себе Агапов. – Уволилась наша Горгона.

– Теперь уже знаю. Раньше не мог предупредить?

– Так я думал, что ты к полкану нашему.

– Нахрена он мне нужен?! – поморщился и оперся локтями о стойку между нами. – Она сама уволилась?

– Конечно, – скучающе произнес Агапов, разглядывая какие-то бумаги. Рядом лежал кроссворд с разгаданными в нем двумя словами. – Месяца два бодалась с полканом. И продавила его. Такая стерва кого хочешь продавит.

То есть она еще вчера знала, что сегодня её не будет и позвала меня? Вот же сука!

Но умница. Ловко она меня… поимела.

И, блять, незабываемо же!

– Слушай, Агапов, – подался я чуть вперед и заговорщически ему улыбнулся. – А ты, случайно, не знаешь, где она живет?

– Не, парень, – качнул он головой и отложил бумаги. – Даже, если бы знал, не сказал бы. У бати своего спроси. Тот точно должен знать. Копал под нее когда-то.

Батя… Нет, лишние вопросы и подозрения мне не нужны. Батя заебет без вазелина.

– А если за «спасибо», Агапов? – достал из кармана пятитысячную купюру и словно нечаянно обмахнулся ею.

Жажда наживы загорелась в жирных глазах.

– Нет, Вяземский. Не положено, – стоял он очень рыхло на своём.

– А если за «большое спасибо»? – протянул я невинно и достал вторую такую же купюру. – Тоже никак?

– Н-никак, – прочистил тот горло и с жадность облизал губы, глядя, как завороженный, на болтающиеся в моих руках купюры.

– А если за «благодарность»? – достал третью красную купюру и сложил из всех трёх веер. – Больше «благодарностей» у меня нет, Агапов. Полкану твоему предложить, что ли?

– Чтоб тебя! – ругнулся он шепотом. Залез в комп, стоящий на его столе. Потыкал пару кнопочек, поводил мышкой и записал нужную мне информацию на клочке бумаги. Запрятал его в черную папку и протянул мне. – Держи. И не свети тут деньгами.

– Понял-понял, – довольно промурлыкал я и, открыв папку, взял нужный мне листок, вложив вместо него купюры.

– Только не вздумай ей сказать, что это я дал тебе её адрес, – едва шевеля губами, проговорил Агапов, стягивая папку с купюрами себе на стол. – Эта сука вернется и перегрызет мне глотку.

– Ну, что ты, дружище, – улыбнулся ему широко. – Ты уже получил свою награду, а о большем ей знать не нужно.

Сложил листок в несколько раз и убрал в карман. Вышел из здания, оставив Агапова с тремя фальшивыми купюрами, которыми на вечеринке в ночь на четверг был заправлен деньгомёт.

Ему будет полезно знать, сколько стоит информация, прав на которую он не имеет. Мало ли, вдруг я маньяк какой? Сексуальный, например…

И, кажется, пора доказать этот факт одной стерве, меня кинувшей.

– Ну, выпьем за то, что моя блюститька порядка теперь вольная птичка, – Светка в очередной раз наполнила наши бокалы шампанским.

– Мы уже за это пили, – напомнила я ей смеясь. – И, по-моему, дошли уже до той кондиции, когда начинают пить за любовь и что-то около этого.

– Ну, тогда за нас с вами, за хуй с ними? – вопросительно подняла подруга брови вместе с бокалом.

– Слышала бы тебя сейчас моя мама, ты бы уже полоскала рот куском хозяйственного мыла.

– Я и так в присутствии твоей мамы почти не вынимаю обмылок.

– Ты при ней просто рот стараешься не открывать.

– Так я потому и не открываю! – выпучила Света глаза. – Она же, чуть что не так расслышит, сразу начинает мне промывать и рот, и кишки. Кстати, как она отреагировала на новость о твоем увольнении?

– Разбила свою любимую супницу, – вспомнила звон осколков в абсолютной тишине, после того, как сообщила ей новость.

– Ого! Прям специально?

– Нет. Просто я ей под руку болтнула, когда она спросила, какие планы на завтра.

– Охерительные планы, подруга. Сейчас, когда тебя никто не будет дергать среди ночи и пытаться помериться с тобой яйцами, планы на любой день должны быть охерительными.

– Считаешь, что я правильно сделала, что ушла?

Я была уверена в своем решении, но сомнения всё равно прокрадывались в мысли.

– Конечно, Викусь, – приобняла меня Светка, рискуя расплескать своё шампанское прямо мне на шорты и ничем не прикрытые ноги. – Ты же с каждым месяцем становилась всё сучилишней и сучилишней. А сейчас немного отдохнешь, недельку-две. Потом нацепишь красивое платьице, хуяж-макияж и можно искать новую работу, в которой не будет такого жесткого дресс-кода и идиотов со всех сторон. Прорвемся, Викусь!

– Надеюсь, – прокрутила бокал в руке. – Только недельку-две я отдыхать не смогу. Всё-таки, с ребенком сильно не расслабишься…

– Ай! – отмахнулась от меня Светка. – Это только ты всё никак расслабиться не можешь из-за своей гиперответственности. Другие мамки – такие же одиночки, как и ты – расслабляются и ничего. Дети у дороги крошку хлеба на клянчат. У твоего Сашки есть всё, что нужно пацану его возраста: спортивные секции; гаджеты, какие только можно; одевается, как модник из журнала… Катается, как сыр в масле! Ты лучшая мать из, вообще, возможных в этом мире. Так что расслабься, Викусь. Кстати, а где Сашка? Что-то я его не слышу.

– Ушёл к однокласснику из соседнего подъезда, домашку спросить. Неделю пропустил, всё-таки, из-за простуды. Да и надоело ему, что мы с мамой кудахчем над ним. Пусть сходит, развеется.

– Ну, и правильно, – одобрительно кивнула Светка. – Заодно не будет слышать, как мамина подружка широко раскрыла свой матюгальник. Мы пить-то будем или бокалы наполнили для того, чтобы шампусик в дланях своих погреть?

– Давай, – стукнулась краем бокала о ее бокал. – Как там? За нас с вами…

– … За хуй с ними! – почти торжественно выкрикнула подруга. – И давай скорее, пока твоя маман не пришла вставлять мои поплывшие мозги на место.

– Она у соседки этажом выше. Какой-то турецкий сериал смотрят, серии номер… около тысячи. Так что раньше полуночи ее можно не ждать.

– Класс! У нас еще есть два часа для лютого бухича.