мире Го Хэна смотрела всегда словно бы свысока, а здесь осталась только ее независимость. По комплекции она была разве что Чжу Баи выше, но с широкими плечами и крепкими руками. Самым забавным для Го Хэна было то, что длиннее всего волосы были не у нее, а у Да Джиана, и заплетал он их всегда более затейливым способом, чем все остальные в команде. Впрочем, учитывая, что Чжу Баи и Го Хэн ограничивались тем, что просто завязывали волосы, чтобы в лицо не лезли, достаточно было перещеголять только Ван Линг. А она хоть и старалась украсить свою прическу, но выходило тоже как-то по-ленивому.

Ван Линг оставалась спокойной, а вот Чжу Баи же выглядел так, словно его застали на чем-то неприличном — даже в глаза старался не смотреть. Го Хэн поставил свою корзину рядом с ним, забирая ту, что уже с чистой капустой и зеленым луком. Немного погодя, он забрал и ту капусту, что была у парня в руках, и с усмешкой произнес:

— Я рад, что ты интересуешься моим прошлым. Все в порядке. Я не злюсь. Это было даже… так по-дружески.

Сначала он увидел удивленный взгляд Чжу Баи, а потом заметил, что так же удивленно на него смотрит и Ван Линг. Да Джиан просто не понимал, что происходит, поэтому его удивленный взгляд адресовался всем разом. Го Хэну на мгновение показалось, что он как-то себя выдал, но продолжил игру:

— Если вам все еще неловко, что вы меня обсуждали, то я бы послушал ответ на вопрос Чжу Баи.

Его опять опалило еще более подозрительным взглядом, но только от Ван Линг. Да Джиан запутался окончательно и попросил:

— Объясните, пожалуйста.

— Мы говорили о родителях Го Хэна, — поспешила ответить Ван Линг. Именно поспешила, словно кто-то мог ляпнуть лишнего. Но чего? И кто? — Потом о родителях Чжу Баи, но тут вернулись вы.

— О Небожители… это и правда неловко, — спохватился Да Джиан. — Вы могли бы спросить его сами.

— Просто разговор зашел. Они не специально, — за них оправдался Го Хэн, но вцепился в Ван Линг взглядом, показывая, что за это она должна закончить. Еще и поторопил. — Давайте, а то повара придут нас бить за то, что мы не успели к завтраку.

— Мама Чжу Баи принесла его в школу тайно, и передала учителю на руки еще когда он был ребенком, — ответила Ван Линг. И это было несколько странно. Неужели Чжу Баи не хотел про это говорить? Не хотел вспоминать?

— Она отказалась от него? — спросил Го Хэн, жалея, что не может сказать ему: «Как я тебя понимаю!»

— Нет. Она пыталась спасти его, спрятав в школе. Он не был ребенком ее мужа. Поэтому Чжу Баи никогда и не скажут, кто его родители. Учитель не хочет проблем для этой женщины.

Чжу Баи опустил взгляд в воду, продолжив безразлично мыть овощи. Наверняка это его задело.

Больше него эта ситуация задела только Го Хэна. Буркнув что-то вроде: «Ну, ясно», — он быстро развернулся и ушел. Внутри него нарастало раздражение. Такой идеальный мир, где каждого ребенка любят его родители, словно тут не бывает иначе. И даже если оставляют кого-то одного — не потому, что ненавидели его! Просто умерли, или так сложились обстоятельства. Отдать ребенка в такую мирную школу и в руки будущего воспитателя — это вам не в корзинке по реке пустить. Го Хэна раздражало это. Если бы этот мир был книгой, он бы уже запустил ее в стену.

Он всю жизнь рос сам по себе. Мама не готовила ему, да и не всегда денег на еду оставляла. Парень рано научился сам залезать в ее кошелек, а потом уже набрался смелости и брал деньги и у отца. Когда тот обнаруживал пропажу (а это случалось почти всегда), то у них происходила драка (отец пытался избить его в воспитательных целях), но Го Хэн ссылался на мать, которая оставила его голодным, поэтому ему пришлось лезть к отцу. Тогда отец избивал маму, уже за то, что она не заботилась о ребенке. Го Хэн чувствовал от этого только злорадство, а мать — только больше его ненавидела. Скажем, когда она что-то готовила, Го Хэн старался это не есть (подозревал, что она не откажет себе в удовольствии плюнуть ему в суп).

В школе он играл на те деньги, что у него были: иногда проигрывал и оставался голодным, а иногда выигрывал и мог прожить на выигрыш несколько дней без родительских скандалов. Но в этом мире они вон все какие… умереть за сына, унести сына дальше от опасности. Идеалисты. Го Хэн посмотрел бы, как все эти благородные родители вели себя в его мире, где каждый должен был приспосабливаться и найти безопасное место. А потом доказать, что он в этом безопасном месте может быть полезен.

* * *

После вполне заслуженного завтрака Го Хэн снова ушел в библиотеку. Мальчишка из учеников уже был там — он специально поднялся из-за стола только чтобы поприветствовать его. На столе не хватало детской книги «Устройства мира», но Го Хэн ее уже успел прочитать. Сейчас книги на столе делились на две стопки: осиленные ранее и те, что еще предстояло прочитать. А были книги, читать которые он не собирался вовсе — литература этого мира, его философия и прочие ненужные знания. Тем более сейчас, когда поджимало время. «Устройство мира» занимало особое место — с ним приходилось сверяться и потому оно было на верху стопки прочитанных книг.

— Не брал про мир? — спросил Го Хэн, глядя на книги, а не на ученика. Тот с готовностью отозвался:

— Ваш шиди забрал книгу.

Малец набирал стопку книг для себя со стеллажа, собираясь уйти читать в ряды. И стоило мальчику удалиться, а Го Хэну открыть новую книгу, как в библиотеку без спешки зашла Ван Линг. Избалованный хорошим отношением тут, парень взглядом поискал у нее в руках еду, понял, что до обеда еще долго, и только тогда удивился.

— Могу ли я поговорить с шисюном? — спросила Ван Линг, останавливаясь напротив стола. Го Хэн кивнул. — Здесь есть кто-то еще?

Го Хэн кивнул снова и тогда девушка проследовала к выходу, оборачиваясь на него.

Подозрительно.

Перед библиотекой, как и везде тут, был сад, пустовавший в это время, так как что в школе царила кипучая деятельность и всем было не до праздных прогулок. Вдоль самой широкой дороги к воротам шла, с учителем во главе, группка учеников, держа в руках