Через десять минут он выбрался на пустынную узкую дорогу. КамАЗы здесь не ходили, зато ходили другие машины – легковые. Встал на обочине около фонарного столба, у края светового круга. Начал считать легковушки.

Первую, остановившуюся около него, он резким движением руки отправил дальше – проезжай, мол, вторую также отправил дальше, от третьей просто отвернулся, сделал скучающее лицо, а вот перед четвертой неожиданно резво выскочил на дорогу и замахал рукой, будто рычагом семафора.

– Стой! Стой!

Самая опасная, конечно, была первая машина, ее могли подставить специально, а уж потом, когда клиент окажется в салоне, с ним могли сделать что угодно. Его можно было даже съесть без соли и перца. Съесть и запить невкусное блюдо стаканом водки.

Вторая машина также могла быть опасной – очень часто вторые машины дублируют первые…

Счет безопасным машинам, в которых отсутствуют подставки, можно начинать лишь с четвертого автомобиля, четвертым автомобилем оказалось такси – разбитая японская машинешка с правым рулем.

– Куда надо? – повернул к Ли небритое лицо (по последней, очень странной моде молодые люди теперь не брили свои лица) таксист.

– На автобусную станцию.

Таксист щелкнул счетчиком. Предупредил:

– Рублей триста пятьдесят наколотит.

Удачливый Ли махнул рукой:

– Пусть!

Пока ехали по замерзшим улицам, Ли несколько раз оглянулся – проверял, не прилипла ли к ним какая-нибудь машина. Ни одного подозрительного колеса Ли не засек и немного успокоился.

На автобусных станциях, как и на железнодорожных вокзалах, всегда ночует много различного люда – кто-то поздно приехал и время до рассвета ему приходилось проводить на жесткой казенной скамейке, кому-то надо слишком рано уезжать, и он коротает часы в душном, хорошо натопленном зале, но что важно, – и это Ли знал, – пассажиров, застрявших на автобусных станциях, никогда не проверяет милиция. Залы эти издавна считались некими безопасными островками среди безбрежного пространства тотальных проверок.

Через несколько часов Удачливый Ли уже находился в Уссурийске – выехал туда первым утренним автобусом. После бессонной ночи, после всех волнений у него раскалывалась голова, пространство перед глазами было покрыто серыми разводами, в пустой ряби этой плавали крупные красные пятна, похожие на расплывшиеся кляксы. Ли зашел в аптеку, обратился к миловидной с сочувственным взглядом провизорше:

– Девушка, есть у вас что-нибудь от головной боли?

– Вам подороже или подешевле?

Удачливый Ли привычно махнул рукой – этот жест прилип к нему.

– Все равно!

– Лучше всего помогает самое дешевое лекарство – анальгин… Дешевое, но зато самое эффективное.

Половину Уссурийска ныне занимают китайцы, есть и корейцы, но их в городе немного, поэтому Лена, – а Ли остановился у провизорского окошка, где сидела именно Лены Морковина, – не обратила особого внимания на Ли: таких немощных у них за день бывает полгорода, и хотя говорят, что у китайцев и у корейцев – своя, очень действенная медицина, народная, это не совсем так: может, их народные целители и способны располосовать человека без ножа, вынуть из него печенку и зарубцевать на ней язвы, а потом печенку снова вставить внутрь, только вот такие простейшие вещи, как головная боль, – не по зубам им, и осознание этого невольно возвышало в глазах Лены отечественную медицину.

– А вот такое лекарство – нимулид, – наморщив от боли лоб, спросил Удачливый Ли, – оно не лучше?

– Не лучше, не советую.

Ли взял анальгин. Принял две таблетки и – действительно помогло, головная боль потихоньку начала отступать. Поразмышляв немного, Ли пошел на китайский оптовый рынок – найти Ли там среди нескольких тысяч одинаковых лиц было невозможно, для этого самому надо быть китайцем, либо корейцем.

Кстати, когда Удачливого Ли спрашивали, почему у всех корейцев лица одинаковые, Ли в ответ только усмехался: вот как раз русские и грузинские лица уныло одинаковые, не отличаются друг от дружки – поставь рядом десять тысяч человек и все будут иметь общую, бесконечно повторяющуюся «фотокарточку», а вот среди китайских и корейских ликов – ни одного повторяющегося…

Все зависит от точки отсчета, от того, с какой стороны на это дело смотреть.

Поздним вечером, в половине одиннадцатого, Удачливый Ли на такси приехал в Полтавку, отсюда до границы было рукой подать – несколько коротких бросков. Минут без десяти двенадцать Удачливый Ли по целику, через глубокий снег, сделал рывок к пограничной полосе, пересек жиденькую, как ему показалось, изгородь, намотанную из старой непрочной проволоки, на ней не хватало только пустых консервных банок, – затем в несколько прыжков одолел занесенную снегом плоскую полосу, похожую на дорогу, прошелся по боковине ее, по обледенелой кромке, вспомнил, что опытные контрабандисты, чтобы скрыть свои следы, посыпают их табаком, выдернул из кармана куртки, из пачки, несколько сигарет, судорожно смял их и швырнул в свой заснеженный след.

След тут же простынью накрыла мелкая твердая крупка, Удачливый Ли засипел от досады и выругал себя – ведь это же контрабандисты делают в летнюю пору, когда нет снега, колдуют, посыпают землю махоркой, и тогда собаки отворачивают морды в сторону, не могут обозначить для себя невидимый след, упускают его. Совсем сдурел Удачливый Ли… На бегу он расстроенно отплюнулся – досада не проходила, – рассекая телом мятущееся пространство, пробежал еще метров двадцать, прыгнул в сторону.

В то же мгновение провалился в глубокий сыпучий сугроб – ушел в него с головой, сверху на Ли также насыпался мелкий, схожий с мерзлым наждаком снег, проник за воротник. Удачливый Ли передернулся всем телом, подумал о том, что его запечатало в этой яме, словно в могиле. Тут его до самой весны могут не найти.

– Э-э-э! – закричал он, но своего крика не услышал.

Дернулся в одну сторону, затем в другую, – его плотно сжало с боков, сидел он в этой воронке мертво – потом приподнял одну ногу, это ему удалось, через несколько секунд приподнял вторую ногу – и это у него получилось, – перевел дыхание.

В такой ситуации уже не до броска через пограничную речку, на ту сторону – сейчас бы спастись…

Он застонал, провел перед лицом ладонью. У кого-то из специалистов по выживанию он читал, что если человек попадает в снежный завал и его доверху засыпает мерзлая стеклистая крупка, он должен прижать к лицу ладони, чтобы образовалось пространство, – пусть небольшое, – в котором сохранялся воздух…

Это пространство потом помогает выжить – хотя бы некоторое время попавшему в беду человеку будет чем-то дышать, – но Удачливому Ли лицо, слава богу, не засыпало.

Он закряхтел, затем, стиснув зубы, потянулся, рукою зацепился за ветку ивы, вмерзшую в снег, попробовал приподняться над самим собой, пальцы сорвались, и Ли показалось, что он еще больше опустился в снеговую яму.

Удачливый Ли снова потянулся к ветке, пошевелил ее, зацепился пальцами покрепче, потом, переведя дыхание, освободил вторую руку, также зацепился ею за ветку…