Мощные, крепкие руки обхватили меня и с силой прижали к себе. В нос ударил терпкий аромат его парфюма. Такой как в прошлый раз. Тот, что никак не выходил из моей головы.

— Так оказывается ты та самая Кая, — по его тону я не могла понять, что именно имелось в виду. А в лицо посмотреть я не осмеливалась.

— Да, — я набралась мужества, — я — Лейла Кая. Сестра Айлин. Теперь уже родственница Дариса Варги.

Сказав это, я надеялась на то, что родство с Варга хоть как-то остановит Османа. На что он только пренебрежительно рыкнул.

— Проблемная. Как и твоя сестра. Еще и безмозглая, — выплюнул это с раздражением, больно схватив меня под локти. Отдалил от себя, но не отпустил. Держал на столько крепко, что у меня не было шанса вырваться пока он пристально изучал мое лицо своим непроницаемым взглядом. А я только и могла, что облизать пересохшие губы.

Никто не смел раньше так со мной говорить. Никогда я не слышала ничего подобного в свой адрес. Но даже сейчас я не рискнула бы ему возразить. Только бы не разозлить его еще больше… но справиться с обидой за сказанное было куда сложнее.

— Ты должна мне столько, что начнешь рассчитываться прямо сейчас. — прорычав это мужчина дернул меня за руку с такой силой, что слезы начали печь глаза.

— А не пошел бы ты к черту?! Я НИЧЕГО ТЕБЕ НЕ ДОЛЖНА!

Попытавшись вырваться, сделала только хуже себе, потому что мужчина, остановившись притянул меня к себе. И я, ударившись носом в его грудь, замолчала. Да что с ним происходило? Осман как будто с цепи сорвался.

— Ошибаешься, девочка, долг придется отработать! — его глаза становились настолько черными в этот момент, что я даже боялась вдохнуть. Кажется, на этот раз мужчина действительно был в ярости. И это не обещало мне ничего хорошего.

— Я твои вещи оставила у администратора, — сказала уже с раздражением, — у меня нет ничего, чтобы принадлежало тебе. Ни одной вещи. И Камиль уже давным давно вернул все деньги. И проценты, — не знаю, как и почему Осман дал мне возможность закончить свою длинную и пламенную речь, но мне удалось высказаться.

— Вещи? — его брови взлетели вверх, а глаза потемнели настолько, что мне стало очень нехорошо.

— Телефон и пиджак…, - уточнила на всякий случай. А в душу закрались сомнения, что ему ничего не передали.

— То, что ты вернула — это мусор! Мой пиджак стоит столько, что тебе полы нужно два года мыть, чтобы отработать его стоимость.

— Я бы не назвала это мусором, — сначала подумала, что он имеет в виду состояние вещей. И только потом поняла, что суть была не в этом.

— Я бы на твоем месте вообще рот не раскрывал, ты редко говоришь что-то стоящее.

Прищурив глаза, Осман посмотрел на меня как грязь под своими ногами, а после, протянув ладонь, многозначительно на меня посмотрел.

— Верни то, что не вернула.

— Ты о чем? — внутри меня все похолодело. Какие еще долги он собирался мне приписать?!

— Постоянно удивляюсь как хорошо тебе удается роль идиотки, а потом вспоминаю, что это не игра, — злобно усмехнувшись он сделала ко мне шаг, и я тут же отшатнулась от него.

Не выдержав очередного оскорбления, моя рука непроизвольно дернулась. Раньше, чем я успела осознать то, что делала, я залепила ему звонкую пощечину.

Он не дернулся с места. Как смотрел на меня, так и продолжил впиваться взглядом. Только в глазах промелькнуло что-то темное и страшное, — мой приговор.

А потом буквально за одну секунду его рука протянулась ко мне и пальцы сжались на моем горле с такой силой, что я не смогла даже вдохнуть. Осман приблизился настолько близко, что его дыхание начало обжигать кожу на моем лице.

— Послушай меня, девочка, я могу смешать тебя с грязью. Могу превратить твою жизнь в ад. Тебе не поможет ни твоя сестра, ни ее муж. Даже отец не сможет тебя спасти. Твоя семья и так сейчас на грани фола и если сестра не начнет шевелится, то твое будущее это обслуживать мужиков в забегаловках. Не советую меня злить, иначе я ускорю этот процесс.

Прорычав это мне в лицо Осман ослабил хватку. Зайдясь в диком кашле до слез, я всё-таки смогла из себя выдавить:

— Что тебе от меня нужно? — я по-прежнему не понимала ничего, но готова была отдать все, лишь бы он оставил меня в покое.

— У тебя есть то, за что я размажу тебя по стенке, как надоедливую муху. Ты не вернула мне ЭТО с тем барахлом, что превратила в хлам. И я очень надеюсь, что ты не потеряла дорогую мне вещь, потому что, если это ТАК….

Его пальцы, сжавшись на моем локте, дернули меня вперед вбивая в свое тело.

— Я сделаю так, что проклянешь день нашей встречи.

— Я так делаю каждый раз, когда вижу твое лицо…

— Лгунья, — усмехнувшись он посмотрел на меня так, что у меня сперло дыхание, — когда ты меня видишь твое тело дрожит, — его пальцы как будто специально касаются кожи на моей руке и скользят вверх, — уверен твое нижнее белье уже намокло, в прошлый раз я в этом убедился, — он говорил ужасные вещи, которые заставляли меня краснеть, но почему то я не могла ему ничего ответить…

Его вторая рука, скользнув по моей спине, прикоснулась к волосам, а после, резко намотав их на кулак, дернула мою голову так, что я с визгом посмотрела в его глаза.

— В твоих глазах я видел ревность в прошлый раз, сейчас вижу ненависть, смешанную с желанием, кого ты пытаешь обмануть, девочка? — он, наклонившись ниже, практически дотрагиваясь губами моих губ…, - я вижу тебя насквозь.

Его губы прикоснулись к моим… такие горячие и жесткие. Такие властные и бескомпромиссные. Они не целовали нежно. Сейчас я вообще сомневалась в том, что такой мужчина был хоть от части способен на что-либо, кроме грубости. Своими прикосновениями он словно пожирал, вгрызался в меня и лишал воли.

Мое тело и правда дрожало в его руках. Я не могла ему сопротивляться. И даже подумать боялась, что стало этому причиной. Правильнее всего было убедить себя в том, что это был страх. Это оправдание полностью устраивало мой мозг. Потому что другой вариант ответа, почему мое тело мне не подчинялось, был по всем параметрам диким.

Его язык скользил по моим губам, но мне чудом удалось их не распахнуть. Не поддаться так быстро. Вот только для Османа не было никаких преград. Резкое движение рукой и мою голову прострелила адская боль. Губы, распахнувшись, выдали стон, а мужчина, воспользовавшись ситуацией, нырнул языком в мой рот….

— Сладкая… трусиха…

Теперь мое тело дрожало, и я совершенно точно знала этому причину. Вспоминало прошлые поцелуи. И… сдавалась. В общем, делало то, что делать было категорически нельзя.

Еще не хватало начать стонать, чтобы окончательно опозорится, но тут мужчина углубил поцелуй и…

Предательский стон.

— Слабачка, — усмехнулся и, прикусив мою нижнюю губу зубами, причиняя намерено боль, слегка отодвинулся. Прикасался своим лбом к моему, но больше не целовал. А меня это окончательно вывело из равновесия. Факт того, что сделал он это все специально. Только чтобы мне что-то доказать. Унизить. Растоптать. Показать кто заправлял ситуацией…