– Рассуди, – сказал чародей Лоту, – рассуди, владыка. Разве не глупец тот, кто блуждает в потемках, а факела не зажжет? И бьется о стенки, и падает с лестницы, и глядит в темноту, а разглядеть не может ничего.

Понял Лот, что неспроста явился к нему Мерлин, и ему захотелось услышать прорицания чародея. «Кто знает, – подумал Лот, – не поссорился ли Мерлин с Артуром, не хочет ли он теперь помочь своей мудростью мне, Лоту Оркнейскому?»

Чудные речи повел Мерлин перед Лотом Оркнейским. Войску Лота он сулил славные победы, а самому Лоту власть и почет.

И Лот, и его бароны заслушались мудреца, и все войско их застыло в ожидании. Как вдруг один из баронов, что бывал при дворе короля Артура, воскликнул:

– О владыка! Не иначе как дурачит нас этот шут в черной мантии! Ведь всякий при дворе короля Артура знает, что дряхлым стариком кажется Мерлин во время своих пророчеств, а погляди ему в лицо сейчас!

Заглянул Лот под капюшон Мерлина, и ясные молодые глаза глянули на него. Звонко расхохотался Мерлин, вскочил на невесть откуда взявшегося черного коня – и пропал. Словно ожило огромное войско: загремели доспехи, заржали кони, двинулись полки. Но показался на дороге всадник в изрубленных латах, подскакал к Лоту, поднял решетку на шлеме.

– Нет больше войска Неро! – сказал он Лоту и рухнул с коня бездыханный.

– Вот они, хитрости Артурова чародея! – закричал Лот. – Словно лягушки перед ужом, застыли мы перед ним, и ушло время, и не встанут с земли славные рыцари.

В великом гневе пришпорил Лот своего коня, потому что крепко надеялся, что обессилели люди Артура после боя и сомнет он их свежими своими силами. Но, как видно, удача отвернулась от Лота. Не было у его войска сил устоять под ударами Артуровых рыцарей, и сам Лот не ушел живым с этого поля. Сверкнул над Лотом заклятый меч Валина, и не устояли дорогие доспехи Оркнейского владыки. Будто сквозь тонкое сукно, прошел клинок сквозь латы, глубоко прорубил могучее тело рыцаря. И истек кровью Оркнейский владыка, и упал забралом в густую конскую гриву. А конь его, покуда шла битва, носил мертвого владыку среди бойцов, и ржал, и храпел, словно звал кого-то. Да только не слышал никто его ржания за грохотом боя… Словно хищники, что, насытившись кровью, прячутся в норы, скрылись и клинки в тесных ножнах. А Валин оглядел заклятый клинок и сказал Балану:

– Видно, прав я был, что не отдал этот меч. Может статься, один Эскалибур короля Артура сравнится с моим клинком. Уж теперь-то благородный Артур непременно призовет меня к своему двору. Скажи, Балан, видел ли ты другого рыцаря, что, отбросив щит, разил бы, как я, и остался невредим? Нет, не заклятый этот меч, а благословенный, и хватит с меня отныне и одного этого клинка. – И с этими словами отцепил Балин другой меч и бросил его туда, где валялся чей-то разрубленный щит. Балан же выслушал его и произнес:

– Что ж, брат, мы нынче и в самом деле потрудились не худо. Да только не по мне это – ждать похвал да приглашений. Делай как знаешь, брат, а про меня эти гордецы еще услышат.

И разъехались братья каждый в свою сторону.

Печально гудели колокола в Камелоте, когда прощался Артур с павшими. И друзей и врагов похоронил великодушный король как подобает, когда же минули дни траура, пришел к нему в покои сэр Кэй, а с ним – знатнейшие рыцари Британии. И так они сказали своему королю:

– Доблестный Артур, уже три щита с королевскими гербами изрублены в битвах, уже и четвертый щит оковывают для тебя сталью королевские оружейники. И хоть нет для рыцаря большей чести, чем служить славному вождю, но сталь разит одинаково и труса и храбреца, и, если приключится тебе смерть в бою, на кого оставишь эту землю и своих рыцарей?

А Мерлин приблизился к трону и сказал негромко:

– Хвала королю Пендрагону, что оставил нам Артура, но не пора ли и Артуру подумать о наследнике?

И порешили все бароны, и согласился король, что настало время привести в Камелот королеву.

– Однако, – спросил Мерлин Артура, – есть ли на свете такая, что была бы вам по сердцу больше, чем другие?

И Артур признался, что давно ему по сердцу Гвиневера, дочь короля Лодегранса из страны Камилард. Тут же Мерлин собрался в дорогу, чтобы сосватать Гвиневеру для Артура. И многие достойные бароны отправились с ним.

Когда же Мерлин прибыл в Камилард, то с великим почетом и радостью встретил его король Лодегранс, ибо радовался он случаю породниться со столь могучим королем. Но крепко призадумался Лодегранс, когда стал выбирать свадебный подарок для зятя и дочери.

– Что толку посылать Артуру самоцветы и золото? У такого владыки сундуки полны сокровищ. И земли не нужны Артуру – своих земель у него довольно. Но я пошлю ему дар, который обрадует его больше всех сокровищ, – я отдам ему Круглый стол, что получил от отца его, Пендрагона. Не знаю, что за сила заключена в этом столе, но стоит рыцарям раз собраться вокруг него, и становятся они словно братья и, на какой подвиг ни соберутся, все им по плечу.

Так и отправился Мерлин в обратный путь. На черном жеребце скакал мудрец рядом с повозкой Гвиневеры, а позади везли Круглый стол и покачивались в седлах рыцари, которых король Лодегранс послал служить Артуру и Гвиневере.

Еще не показались впереди высокие стены Камелота, когда встретил король Артур свою невесту. Чтобы быть рядом с королем, Гвиневера пересела на коня, и жених с невестой поехали рядом, а все дивились тому, как похорошели они, едва увидели друг друга. А кое-кто из баронов даже оглядывался на Мерлина: нет ли тут его колдовства. Только не было в этом чародейства, просто юные и прекрасные Артур и Гвиневера не сводили друг с друга глаз, и у каждого в лице кроме своей красоты цвела красота другого. И никакому колдовству такое не под силу.

Но вот распахнулись ворота королевского замка, и Артур отвел взгляд от нежного лица своей невесты.

– Мерлин, – обратился король к мудрецу, – что за стол сгружают во дворе замка, что за рыцари окружают нас?

И тогда Мерлин понял, что любовь к Гвиневере ослепила на время благородного Артура. И он рассказал королю обо всем, что было в Камиларде, и о свадебном подарке Лодегранса.

– Рыцари Круглого стола! Вот как будем зваться мы отныне! – воскликнул счастливый король. И тут же велел поставить Круглый стол в единственном круглом зале Камелота.

– О король, – молвил тут сэр Кэй. – В этом круглом зале одно-единственное окно. Неужели благородные рыцари должны сидеть в темноте, как летучие мыши?

Но не обратил король внимания на слова сэра Кэя, а велел созвать дюжих слуг и живо занести стол в круглый зал. И когда рыцари, теснясь и задевая друг друга в темноте, вошли туда, уныние охватило их, и многие тут подумали, что прав сэр Кэй и что разве только летучим мышам и мохнатым паукам уютно в такой темноте и затхлости. И только поперек стола протянулась полоса солнечного света, что падал из узкого окна. Ясная, словно королевский клинок Эскалибур, пересекала она стол, и молча стояли вокруг смущенные рыцари.