Здесь кто-то есть!

Душевая занавеска слабо колышется, как будто кто-то туда только что юркнул.

Не знаю, что удержало меня от немедленного бегства. Наверное, какое-то шестое чувство…

А может, тревожащее зрелище непрерывно крутящегося апельсинового сока в хрустальном кувшине на столике возле джакузи. Ведь обычно жидкость ведет себя так, только если ее хорошенько и активно помешивать.

На всякий случай подхожу к столику, чтобы принюхаться к содержимому кувшина. Сок как сок вроде. Пахнет цитрусовыми, нет никаких противных ноток спиртного.

Успокоившись на этом, делаю шаг к выходу, но в этот момент сбоку из-за стеклянной двери, затянутой изнутри дымкой влажного пара, доносится грохот и звон. И тихие чертыхания, озвученные голосом моего босса.

— Матвей! — тут же обеспокоенно реагирую я. — Это Вероника. Извини, что случайно потревожила, но… ты там в порядке? Матвей!

Вопрос остается без ответа, и мое смущение наконец всерьез вытесняется настоящим беспокойством. Ведь ничего страшного, даже если он там в чем мать родила, если речь идет о здоровье, так? Не время стесняться!

Именно так.

Решительно заглядываю в помещение парной и вздрагиваю от волны ароматного влажного жара в лицо.

Морозов неподвижно сидит на широкой золотистой скамье, уперевшись локтями в колени, словно древняя скульптура мужественного мыслителя. Широкие плечи с буграми мышц поблескивают от испарины. А возле ног валяется разбитый бокал в брызгах сока. Причем самые крупные острые осколки лежат в непосредственной близости от ступней.

Тихо ахаю, заметив это, и Морозов чуть медленнее обычного поднимает голову.

— А… это ты.

— Я услышала шум и зашла проверить на правах твоей компаньонки, извини. Ты нормально себя чувствуешь?

Он слегка шевелится, собираясь встать, и я вскрикиваю:

— Осторожней! Тут везде стекло. Давай уберу…

Все осколки, какие можно было увидеть в этом саунном полумраке, я быстро собираю в какую-то аутентично-деревянную бадейку в стиле ретро. Кажется, Морозов и сам весьма тяготеет ко всему этническому, а не только его отдельные сотрудники.

— Не поранься, смотри, — предостерегает он и с силой трет лицо, потом хлопает себя по щекам. — Случайно разбил, голова закружилась. Я бы помог тебе с осколками, но на мне сейчас ничего нет. А ты девушка скромная.

Я инстинктивно бросаю ошарашенный взгляд на скульптурные очертания его атлетической фигуры в полумраке и вспыхиваю. И как только умудрилась не заметить, что ворвалась в сауну к абсолютно голому мужику?!

Ох, и дурочка же ты, снегурочка…

Морозов с легкой усмешкой смотрит на меня.

— Полотенчико принесешь?

Не могу выдавить из себя ни звука, поэтому молча киваю и выскакиваю за дверь, как ошпаренная. Вместе с деревянным тазиком и осколками стекла.

Полотенца лежат на полках, рядом с намного более удобными халатами на вешалках. Но меня почему-то так заклинивает на слове «полотенчико», что я даже не задумываюсь о сравнительной целесообразности выбора. Избавившись от тазика, просто хватаю первое попавшееся из общей стопки и передаю на вытянутой руке в дверь парной. При этом старательно смотрю в противоположную сторону.

Уф, сразу стало немного легче!

А то чувствовала я себя последние несколько мгновений как-то… наэлектризованно, что ли. Все волоски на коже будто дыбом встали, и мурашки появились горячие…

Взгляд снова случайно цепляется за кувшин с оранжевым соком на столике. Да что же это такое? Он всë так же продолжает подозрительно колыхаться, как будто на дне работает встроенный микро-миксер!

…или его опять какая-то невидимка взболтала. Привидение белого особняка, блин!

Я перевожу задумчивый взгляд на душевую занавеску. Потом делаю шаг в ее сторону… и нерешительно останавливаюсь, услышав, как наружу вышел Морозов.

Надеюсь, в полотенце!

— Хочешь помыться? — интересуется он.

— Не совсем…

— Звучит интригующе, — его смешок кажется теплым, как парное молоко.

— Мне кажется, там кто-то есть, — тыкаю я пальцем на подозрительную кабинку и, обернувшись, вижу, как Морозов пьет сок прямо из кувшина с жадностью обезвоженного сауной человека. — Матвей, этот сок лучше не трогать!

— Почему?

— Ну… — повторять второй раз, что мне «что-то кажется» я стесняюсь, поэтому тревожно выпаливаю: — Вдруг он испорчен? И вдруг из-за этого у тебя и закружилась голова?

Он хмыкает, быстро сопоставив факты.

— У тебя есть основания так думать?.. — потом возвращает кувшин на место и неспешно направляется к душевой кабинке.

Кобальтово-голубое полотенце на его мускулистых крепких бедрах так и притягивает внимание, и я ловлю себя на некоторых трудностях с отведением взгляда.

— Там что-то шуршало…

Но за широкой занавеской цвета морской волны никого нет.

— Возможно, это был сквозняк.

— Не уверена, — с сомнением тяну я и киваю на кувшин. — Потому что этот сок тоже странно себя вёл. В смысле… он крутился там, внутри. Воронкой, как от помешивания. Сквозняк на такое точно не способен!

Морозов хмурится, почесывая свой гладко выбритый подбородок с мужественной ямочкой. Седина в его темных волосах завораживающе серебрится на висках, подчеркивая небрежно-стильную стрижку.

Какой же он всë-таки красивый!

Возможно, эта красота производит сокрушающее впечатление на его поклонниц в первую очередь по той причине, что он не придает своей внешности особого значения? Относится к ней так же спокойно и обыденно, как к наличию нормально функционирующих рук и ног…

Да, думаю, в этом и заключается сила его обаяния. Потому что Морозов не рисуется самовлюбленно, как другие популярные сценические красавчики, а просто принимает факт своей привлекательности как инструмент, который полезен для работы. И не более.

Впрочем, даже если это и обман, то очень профессиональный. Потому что впечатление он производит именно такое.

Я тихонько вздыхаю, непроизвольно любуясь его широкоплечей фигурой… а потом с испугом подмечаю, что полотенце на его бедрах уже еле держится. Вот-вот свалится, пока он обдумывает мои слова!

Глава 10. Сладкий бред

Бывают моменты, когда действуешь без малейших раздумий на чистом импульсе, отложив рефлексию на «когда-нибудь попозже».

Прям как я сейчас.

Пока ткань медленно расползается на мускулистом прессе Морозова, я хватаю с вешалки большой махровый халат и, подлетев к удивленному боссу, накидываю ему на плечи. Только не со спины, а спереди — задом наперед, прикрывая стратегически важную часть мужского тела.

— Там у тебя… полотенце падает, — шепчу ему в лицо, чувствуя себя ужасно глупо. Поведение-то, если подумать, дурацкое для нашего раскрепощенного времени.

Он смотрит мне в глаза целое мгновение, потом его взгляд сползает вниз. На мои смущенно подрагивающие губы…

И внезапно я ощущаю напротив живота давление чего-то плотного. Стремительно твердеющего и растущего.

Потрясенная догадка выбивает из моей груди тихий вздох.

— И-извини… я не… — быстро отступаю на шаг назад, но Морозов тянется за