– Объясните, пожалуйста, в чем, собственно, дело? – осторожно осведомилась она. В последнее время Эллен стала тяжела на подъем и больше не откликается на зов неведомого с тем бесстрашием, которое так долго отличало их с Ричардом от всех прочих людей. Боже, как она изголодалась по этому азарту! – Впрочем, какая разница! Где мы встречаемся и как одеться?

– О дорогая моя! – Фили захлопала в ладоши. – Во что ни оденьтесь, вы будете украшением общества! Вы умудряетесь выглядеть сексуально даже в этих рабочих шортах и вывернутой наизнанку футболке! Но учитывая характер Белль, лучше надеть что-нибудь посерьезнее. Не потому, что она изверг по части этикета – а она изверг, а потому, что у нее в особняке всегда холодрыга, даже в это время года. Сначала зайдем ко мне, раздавим бутылочку. Глэдис что-то говорила насчет проблем с вином, так что мы заправимся заранее. – Она посмотрела на часы. – Ого! Пора наводить марафет.

Они почти бегом миновали «Каприз» и пересекли мост. Под старой липой Фили схватила Эллен за руку:

– Я только переоденусь и через двадцать минут встречу вас здесь.

– Может быть, я просто зайду к вам? – И тут Эллен испугалась, что согласилась пойти на загадочное мероприятие с незнакомым человеком, да еще раздавив бутылочку. Она даже не знает, где Фили живет.

– Вам будет сложно найти дорогу, – загадочно сказала новая знакомая. – Гораздо проще встретиться здесь. Я сейчас же позвоню Глэдис и скажу, что добавляется еще один лот. Думаю, Белль уже вернулась.

– Что еще добавляется? – переспросила Эллен, но Фили уже вприпрыжку направлялась к таинственным воротам в высокой стене, за которой хранили свои секреты разросшийся сад и прекрасный, разрушающийся дом, похожий на старинный замок.

Эллен улыбнулась. Все ясно. Офелия Джентли живет в загадочном волшебном замке, в своем таинственном мире, где водятся гигантские собаки, злые волшебники и друзья-эльфы. Она не настоящая. Таких в жизни не бывает.

Дома у Фили царил неописуемый беспорядок. Она жила не в самом замке, а в очень старом сооружении, которое характеризовала как «сборный дом из гофрированного железа XVII века постройки». Он находился позади замка, на дальнем дворе. Интерьер этого жилища напоминал инсталляцию авангардиста – то ли мастерская художника, то ли гардеробная.

Пройдя с хозяйкой по лабиринту меж высоких, декоративно постриженных деревьев, мимо статуй, покрытых лишайником, и фонтанов, извергавших плющ вместо воды, Эллен очутилась в доме и пристально рассматривала окружавший ее бедлам, чтобы удостовериться, что она не грезит. Пятнадцатикилограммовые пакеты с собачьим кормом громоздились рядом с грязным гончарным кругом, на котором лежала распечатанная пачка с «Тампаксами». Кошмар, учиненный подонками в Гусином Доме, показался ей теперь лишь легким беспорядком.

– Я тут ради твоего прихода убралась на скорую руку, – гордо заявила Фили. – Поэтому успела накрасить только один глаз. Вино в холодильнике, открой бутылку, а я пока дорисую второй глаз.

Мимо мешков с глиной Эллен пробралась по ковру, заваленному непарными туфлями и собачьими объедками, к доисторическому, тронутому ржавчиной холодильнику, где не оказалось ничего, кроме вина и фруктов.

Несмотря на фантасмагоричность обстановки, гостья ощущала себя на удивление легко. Это жилье напомнило ей домики серфингистов в Корнуолле или битком набитые вагончики-камперы на дорогах.

Озираясь в поисках штопора, Эллен не могла понять, где же спит Фили. Коттедж состоял из одной-единственной комнаты, очень высокой, с двумя каминами на противоположных стенах. В одном из них находилась большая печь для обжига. Одежда была свалена в две огромные кучи, которые приняли форму диванов, что косвенно свидетельствовало о наличии тех, хотя сами они не были видны. У стены с высокими французскими окнами расположились скамьи, заляпанные глиной, полки, раковина и гончарный крут. За открытой дверью Эллен увидела небольшую террасу, заваленную горшками, каким-то предметами, садовыми украшениями – одни были покрыты глазурью, другие – нет, а какие-то и вовсе разбиты.

Кровати не было нигде. Где хозяйка спит, так и осталось неясно, а ведь с ней живет еще дочь-школьница.

– А Даффодил нет дома? – спросила Эллен у Фили. Та уже подвела глаза черной блестящей тушью, так что теперь они походили на кружочки киви. В алом бархатном топе, облегавшем ее формы, и огненно-оранжевой длинной шелковой юбке Фили выглядела потрясающе. Эллен почувствовала себя жалкой в своих лучших вельветовых брючках кремового цвета и белой блузке. Она полагала, что этот наряд наилучшим образом подчеркнет ее загар, но рядом с ярким великолепием Фили ощутила себя серой мышью.

– Девочка сейчас в школе, – пояснила Фили, осторожно вынимая два стакана из кучи грязной посуды, громоздившейся в раковине. Открыть кран, чтобы помыть их, ей не удалось. – Она приедет на выходные. Вот уж расцелую-то мою ласточку! Бедняжка, они там занимаются, как проклятые, готовятся к этим ужасным экзаменам. Иногда я даже радуюсь тому, что сама избежала таких мучений. Это студия моего папы. – Она опять перепорхнула на другую тему и перешла со стаканами ко второй раковине. – Тебе тут нравится?

– Да, – кивнула Эллен, пытаясь старым ржавым штопором открыть бутылку, на разноцветной этикетке которой значилось просто «Дешевое белое вино».

– Мне это подходит, – сказала Фили без особой уверенности в голосе. – Я не могу переехать в замок. Папа завещал его Дилли. По крайней мере, эти акулы из недвижимости не могут его оттяпать. Ей исполнится восемнадцать в августе, и, когда дочка вступит в права наследства, я стану ее квартиранткой. – Она протянула два вымытых стакана, на ободках которых остались следы губной помады. – Готово! Ослепительно чисто!

Эллен разлила вино по стаканам.

– Скульптуры в саду – работы твоего отца? – спросила она, подавая стакан Фили.

Та кивнула:

– Да, в основном. Он много экспериментировал с бронзой. Я не могу продать их. Ирония судьбы – я хочу работать в бронзе, но мне это не по карману. Поэтому леплю из глины горшки и гномов. Продай я хоть одну его работу – и у меня появились бы деньги на двадцать моих собственных. Но их-то уж точно никто не купит, – рассмеялась Фили. – Вот в чем разница между нами. За новую дружбу!

«Дешевое белое вино» оказалось неожиданно хорошим. Поскольку сесть было некуда, они бродили по террасе и потягивали вино.

– Итак, вот тебе вкратце суть дела. – Фили уже опорожнила свой бокал наполовину. – Сегодня вечером Белль собирает в своем особняке сливки нашего общества – иными словами, самых богатых и самых талантливых, и проводит аукцион. Идея заключается в том, что таланты вроде нас с тобой продадут свои услуги богатым бездарям типа Хейтсов из «Джин Паласа», чтобы собрать деньги на реставрацию сортира с видом на реку.

– Речного каприза?

Фили пожала плечами.

– Как ты понимаешь, я не горю желанием его реставрировать, но Белль умеет убеждать, ты еще узнаешь. Я, каюсь, пообещала вылепить бюст из глины, что честно говоря, чересчур щедро с моей стороны. Ты представляешь себе, сколько времени требуется, чтобы изваять человека?