— Подожди-подожди! А с чего ты решил, что у меня есть эта…как её?

— Менструация.

— Вот. У меня и близко нет того, что ты описал.

— Как нет? — нахмурился мужчина, а потом резко просветлел и улыбнулся-Милая, этого не стоит стесняться. Это нормально. Это так у всех. Как и то, что у тебя растёт грудь. Прибавка в росте. Это всё нормальный процесс. Так что…

— У меня нет этого! — перебила я его почти криком. — Да я с роду о таком не слышала!

Он всё таки пасмурнел.

— Тогда, боюсь, милая, нам придётся посетить гинеколога. Сегодня. Так что сходи в душ, подмойся, надень чистые трусики и поедем.

— Пап, зачем? Ты объяснишь мне, что происходит?!

— Тебе объяснит врач, потому что я не знаю, стоит ли верить всему, что пишут в интернете. Но провериться надо. Только давай пошустрее собирайся, а то опоздаем в государственную поликлинику и придётся ехать платно.

— Во-первых, я не хочу к врачу, а во-вторых, тебе опять на меня денег жалко!

— Мне на тебя вообще ничего не жалко-он поцеловал меня в нос и за руку поднял с табуретки-так что вперёд в ванну. Куда бы мы не поехали, нужно всё равно быть чистенькой. Это обязательно.

* * *

Поехали мы всё таки в платную. Нас приняли почти сразу, я поразглядывала журнальчики не более трёх минут. Отца попросили подождать в приёмной, так как это женский доктор и женский кабинет. Он спокойно согласился, но перед этим поделился с врачом тем, что его тревожит. Женщина кинула, сказала, что разберётся, и закрыла двери.

Я легла на кушетку в ужасно стеснительной позе. Вот именно поэтому я ненавижу ходить к подобным врачам. Что им от меня надо?

Холодные перчатки дотрагивались до запретной зоны, после разрешили встать, одеться — и только потом позвали папу.

Его страхи оправдались. У меня задержка в половом развитии. В рекомендации мне выписали взятие крови на гормоны, проверка щитовидной железы и какие-то гормональные таблетки. Плюсом к этому отца пол часа распекали на чём свет стоит о том, что пусть он глаза раскроет и посмотрит на свою дочь. Что я худая до грани анорексии, что из-за этого у меня сбои в организме и меня надо откармливать. Потом мне поугрожали тем, что если к концу месяца не наберу килограммов пять, то они положат меня в больницу. Дали нам направление на приём через две недели, сурово посмотрели на папу, который весь как-то приуныл, вбили мои данные в базу приёма и отпустили.

Первое, что я услышала, выйдя из здания, было:

— Сейчас заедем в аптеку, купим тебе таблеток. Завтра едем к диетологу, эндокринологу и на забор крови.

— А зачем к диетологу? — удивилась, садясь в машину и пристёгивая ремень.

— Затем, что чем попало я тебе вес отказываюсь набирать. Сладости тоже вредны. Поедем к диетологу, пусть составит примерный перечень того, чем тебе питаться для набора веса.

— Я на хочу толстеть! Я буду жирной! — захныкала, глядя на него в водительское зеркальце заднего вида. — Папочка!

— Это не обсуждается. Либо набираешь вес, либо я сам оформляю документы на твоё пролечивание. Это не шутки, Екатерина. И с этим пора заканчивать.

— Пааап…

— Всё! Всё здоровье себе портишь своей диетой. С этого дня ешь и пьёшь под моим контролем. Или контролем Игоря.

— Игорь достал.

— Поверь, у вас это взаимно.

6. Игорь

Она слишком…она слишком…она слишком похожа на Аду. На мою милую Адарию, с которой я прожил три счастливых года. Она слишком жестоко умерла в уличной перестрелке. Её труп ещё и пинали ногами. Сломали ей руки. Она умерла от боли. Дмиртй не мог простить себе, что в три вечер разрешил ей идти до торгового центра одной вечером в середине января. Темнело слишком рано, и рано на улице становилось опасно. Её дочка, Мариша, Дмитрия просто возненавидела. Стала сбегать из дома. Кричать и ругаться. Не хотела учиться.

Её забрали в детский дом. Через четыре месяца. И Дмитрию стало невыносимо тошно в стенах их Дартовской квартиры. Он собрал вещи за сутки. Переехал в Верден. Пошёл в паспортный стол. Заплатил.

Он стал Беловым Игорем Юрьевичем, без прошлых штампов в паспорте и тёмного прошлого. Он стал новым человеком с неопределённым будующим.

Но рана в сердце не зажила. Если человек меняет город и имя, он становится другим лишь внешне. Внутренне он всё ещё тот Любетской Дмитрий Иванович, который любил Захарову Адарию Евгеньевну, и которого так возненавидела четырёх-летняя Марианна. Он бы всё отдал, чтобы они были рядом. Но вместо этого он отдал всё своё прошлое, без стирания памяти-к сожалению, это невозможно-и пошёл дальше, делая вид, что ему не больно и не страшно. Что его совсем не ранит то, что за его плечами. Он сильный и он справиться.

И вот она. Такая похожая, такая…такая родная. Глазки, едва уловимые черты лица Ады. Её смех, её улыбка. Всё остальное от этой ледянной статуи, этого ненавистного Сергея Леонидовича, который не спросил мнения, хочет ли он сейчас здесь быть. Он просто купил его, как вещь, у охранной службы.

Когда ты богат, то каждый человек имеет цену, за которую он станет твоим рабом. Хочешь ты этого или нет.

— Я люблю тебя — шептал он Адарии на ухо, а Кате говорил — Я тебе тоже ненавижу.

Ненавидит? Не правда. Его больное сердце упало в море и залечило раны, пока он рассматривал спящее лицо подопечной. Она спала на спине, её волосы лежали идеально ровно, дыхание было спокойным, и сама она словно сделана из фарфора. Тонкая, бледнолицая, с немного пухленькими губами и тёмными русыми волосами. Глядя на неё, в душу опрокинуло колбу с таинственной надписью “симпатия”. Такую сильную, что он хотел лечь с ней рядом, а не сидеть у её ног. Его Ада, немного внешне-изменённая, но тёплая и родная лежала перед ним.

Ну и да. Конечно, когда Сергей Леонидович сказал, что уезжает, а его задача караулить его дочь, Игорь поинтересовался, может ли она причинить ему вред?

— Если будешь орать на неё, или махать руками, то процентов семьдесят, что “да”. Так что будь спокоен и она успокоится.

А потом красотка заехала ему в челюсть и мечты об Аде рухнули пеплом. В глазах на секунду промелькнула вспышка и он пришёл в ужас: он помнит подобное!

Он влюбился. Быстро и мгновенно. И так разозлился, что едва не закричал на