– Все здесь? – с улыбкой спросила Гвен и сцепила руки, чтобы скрыть нервозность.

– Кухонные кули заняты, – сообщила Навина. – И другие мальчики тоже. Все, кто мог, пришли.

Дворецкий и Навина были сингалы. Остальные – тамилы. Гвен надеялась, что они все понимают английский и ладят друг с другом.

– Ну вот что, я позвала вас на это маленькое собрание, чтобы вы узнали о моих планах. – Она обвела спокойным взглядом стоявших перед ней слуг. – Я составила список того, что каждый из вас делает, и у меня есть несколько вопросов.

Все молча слушали.

– Во-первых, откуда в доме берется молоко? Я не видела здесь коров.

Аппу поднял руку:

– Молоко доставляют каждый день от буйволицы из долины.

– Понятно. И его достаточно?

Повар кивнул и добавил:

– У нас тут есть еще две козы.

– Отлично. Мой второй вопрос: в какой день приходит дхоби?

– Вы с ним договариваетесь, леди.

– Он говорит по-английски?

– По-английски тоже говорит, не очень хорошо.

– Но достаточно?

Аппу покачал головой.

Гвен до сих пор не понимала, означает это движение «да» или «нет», но по крайней мере она выяснила, что дхоби – это мужчина, который занимается стиркой. Кроме того, ей стало известно, что он работает в нескольких поместьях, и хотелось узнать, можно ли нанять его, чтобы он работал только здесь.

Она посмотрела на выжидающие лица слуг:

– Следующее, что я запланировала, – это небольшой огород при кухне.

Они неуверенно переглянулись.

– Огород, который заходит на кухню? – уточнил аппу.

Гвен улыбнулась:

– Нет, огород, где растут овощи для кухни. У нас столько земли, что это вполне разумно. Но мне понадобятся рабочие, которые займутся этим.

Дворецкий пожал плечами:

– Мы не садовники, леди. У нас есть садовник.

– Да, но это слишком большая работа для одного человека.

Гвен видела этого садовника, необыкновенно толстого мужчину с маленькой головой в обрамлении черных кучерявых волос и шеей такой же ширины, как голова.

– Он приходит постоянно, но, леди, вы спросите мистера Макгрегора, – посоветовала Навина. – Пусть даст людей из рабочих линий.

Гвен улыбнулась. Она до сих пор так и не познакомилась официально с Ником Макгрегором, и это будет идеальная возможность наладить с ним отношения. Гвен встала:

– Хорошо, спасибо всем. На сегодня достаточно. Я поговорю с каждым из вас в отдельности об изменениях в ваших ежедневных обязанностях.

Слуги поклонились, и Гвен покинула комнату, очень довольная тем, как прошла встреча.

Помимо лабрадора, она обнаружила в доме двух молодых спаниелей Боббинс и Спью, с которыми сразу подружилась, часами бросала им палку и гуляла с ними по округе. Сейчас обе собаки семенили за ней по коридору, и Гвен вернулась мыслями к Лоуренсу. Она втянула ноздрями воздух и сжала губы. Что сказать Фрэн, которая могла появиться в любой день? Ей с трудом удается вынудить мужа заняться с ней любовью, несмотря на все старания. До свадьбы, когда они рассуждали о детях, Лоуренс говорил: чем больше, тем веселее, по крайней мере пять. И, вспоминая восхитительное время, проведенное в Англии и в отеле по приезде, она не могла понять, что пошло не так.

Приближалось время обеда, и Гвен решила сразу после еды заманить Лоуренса в свою комнату и потребовать объяснений. Сегодня у него выходной, так что он не сможет отговориться, ссылаясь на работу.

И вот после обеда, как только они вытерли рты вышитыми льняными салфетками, Гвен встала и протянула руку к мужу – ей до боли в пальцах хотелось прикоснуться к нему. Он взял ее руку, и Гвен потянула его к себе, заметив, что ладони у него холодные. Потом она склонила набок голову и захлопала ресницами:

– Пойдем.

В комнате она закрыла ставни, оставив окно открытым, чтобы оттуда шел воздух. Лоуренс стоял абсолютно неподвижно спиной к окну, они молча смотрели друг на друга.

– Я на минуточку, – сказала Гвен.

Лицо Лоуренса ничуть не изменилось.

Она вошла в ванную, скинула с себя платье, отстегнула шелковые чулки и спустила их – в цейлонской жаре корсет Гвен перестала носить еще до того, как сошла с корабля, – потом сняла кружевную французскую сорочку и такие же трусики, за ними – подвязки и серьги, только нитка жемчуга осталась висеть у нее на шее. Совершенно голая, если не считать жемчуга, она посмотрелась в зеркало. Щеки ее раскраснелись от трех бокалов вина, а губам она добавила цвета, чуть коснувшись их помадой «Персидский румянец». Глядя на себя в зеркало, она размазала помаду пальцем, а потом немного потерла шею. Амуниция – вот как называла Фрэн косметику.

Лоуренс сидел на постели с закрытыми глазами. Гвен подошла на цыпочках и остановилась перед ним. Он не шевельнулся. Она слегка наклонилась к нему:

– Лоуренс?

Когда ее грудь приблизилась к его лицу, он взял Гвен руками за талию и мгновение держал на расстоянии вытянутых рук, потом открыл глаза и посмотрел вверх. Она наблюдала, как он берет в рот ее сосок, чувствовала, что у нее сейчас подкосятся колени, и едва не лишилась чувств от охватившего ее трепета, который усиливался тем, что Лоуренс следил за всеми переменами чувств, отражавшимися на ее лице.

Они постояли так некоторое время, потом он отпустил ее. Когда он скинул обувь, отстегнул подтяжки, снял брюки и нижнее белье, у Гвен захолонуло сердце. Лоуренс толкнул ее спиной на постель, взгромоздился сверху и пристроился поудобнее. Волоски на затылке Гвен встали дыбом. А когда он вошел в нее, она ахнула от ощущения, которое заставило сердце колотиться о ребра и, казалось, лишило ее способности дышать. Возбужденная до полной потери сдержанности, Гвен впилась пальцами в спину мужа. Но вдруг что-то изменилось; глаза Лоуренса остекленели, и он задвигался очень быстро. Она добивалась этого, но теперь не могла поспеть за ним, связь между ними внезапно оборвалась, и это ощущалось как нечто неправильное. Почему он внезапно впал в это странное состояние, словно отрешился от нее и то, что он делает, не имеет к ней никакого отношения? Гвен попросила его сбавить темп, но он ее не слышал, а через несколько секунд застонал – и все кончилось.

Лоуренс приподнялся на руках и отвернул от нее голову, восстанавливая дыхание.

Пару мгновений они молчали, пока Гвен боролась со своими чувствами.

– Лоуренс?

– Прости, если я сделал тебе больно.

– Ты не сделал. Лоуренс, посмотри на меня. – Она повернула его голову к себе. По правде говоря, он причинил ей боль, немного, но все же, и, шокированная пустотой, заполнившей его глаза, Гвен едва не расплакалась. – Дорогой, объясни мне, в чем дело. Прошу тебя.