Девочка, криво ухмыляясь, стояла на пороге. Глаза ее были все еще закрыты.

— Юлюсик, не надо от меня бежать, — донеслось с порога, хотя девочка явно не могла говорить: рот-то у нее был зашит. — Ну, иди же ко мне! Ты ведь хочешь узнать, кто я такой? Так давай я тебе расскажу!

Но если это говорила не девочка, то тогда кто? Ответ был очевиден: Великий Белк.

— Нет, извини, не хочу. Я не хотела тебя тревожить… — бормотала, отступая, Юлия, сама не ведая, что ей делать.

— Ты ведь думаешь о том, отчего я говорю о себе, как о мужчине? — неслось от девочки, а Юлия затрясла головой:

— Нет, не хочу… Поверь мне, не хочу…

— Врешь! — взвыла девочка. — Как пить дать, врешь! Юлюсик, какая же ты лгунья. Я этого не люблю, ой как не люблю…

Юлия пятилась, а девочка наступала на нее. Наконец Юлия хребтом уперлась в решетку — значит, она вернулась обратно, к бункеру с Квазимодо.

— А хочешь ли ты узнать, отчего я не открываю глаз? — произнесла, не раскрывая зашитого рта, девочка, и Юлия истошно закричала:

— Не хочу! Не хочу! Не хочу! Оставь меня в покое и иди туда, откуда пришла…

Девочка усмехнулась, причем не по-детски, а как старый прожженный циник, и с деланым удивлением протянула:

— Ну, детка, ты хватила. Не я к тебе пришел, а ты сама ко мне заявилась. И мой покой нарушила. Вытащила на свет божий и еще хочешь, чтобы я же и убрался. Какая ты, однако, тварь!

Девочка надвигалась на нее, причем шла она, несмотря на свои закрытые глаза, уверенно, как будто глаза для перемещения по коридору ей вовсе и не требовались.

— Так хочешь, чтобы я открыла глаза? — взревела вдруг девочка, а Юлия завопила:

— Нет, не хочу! Не хочу! Не хочу!

В этот момент кто-то со спины рванул ее на себя, протащил через дверь на кухню, и Юлия поняла, что это был вовремя подоспевший Квазимодо.

Он захлопнул перед носом девочки решетку, а девочка расхохоталась:

— От меня не уйдешь, Юлюсик! Нет, не уйдешь!

И открыла глаза.

Юлия всегда думала — что такого страшного в том, что Вий грозился поднять веки. Ну, или требовал, чтобы прочая нечисть их ему подняла. Черти, кикиморы и вурдалаки, заполонившие сельскую церквушку, всегда казались ей гораздо более ужасными креатурами, чем погань с неподъемными ресницами.

Но теперь она поняла, что же свело с ума несчастного Хому и какой взгляд был у Вия.

Глаз у девочки не было — вообще никаких. Вместо них зияли пустые черные глазницы. Юлия закричала и, отталкивая Квазимодо, бросилась по коридору к себе в камеру.

Оказавшись в ней, она забилась в угол. Дверь раскрылась, и к ней присоединился трясшийся от ужаса тюремщик.

— Зачем ты впустила его… Зачем… — бормотал он, вжимаясь в стену.

— Это и есть Великий Белк? — спросила Юлия, впрочем, зная ответ на этот вопрос.

Квазимодо, прислушавшись, повел головой и произнес:

— Кажется, ушел. Потому что это не его территория…

— Что это значит? — спросила Юлия, а тюремщик заявил:

— Сиди тут. Я тебя запру!

Он вышел в коридор, а Юлия, которая недавно все бы отдала, чтобы покинуть камеру, была счастлива, когда услышала, как он запирает ее на три оборота.

— Не оставляй меня, прошу тебя! — крикнула она, но Квазимодо, что-то бормоча, двинулся прочь.

Так прошло несколько минут. Юлия в изнеможении опустилась на матрас и поняла, что у нее нет даже сил, чтобы плакать.

В этот момент в дверь что-то ударило. Юлия подскочила. Последовал еще один удар, гораздо сильнее. Затем распахнулось оконце, и в глаза ей ударил нестерпимый яркий свет, как будто кто-то направил на нее мощный прожектор.

— Юлюсик! Я же сказал, что от меня не уйдешь! Ты искала меня, и я тебя нашел!

Юлия истошно закричала, потому что массивная дверь стала ходить ходуном, а потом, словно под влиянием огромной внешней силы, треснула. В трещины полился нестерпимый яркий свет. Юлия продолжала кричать. В пустом дверном отверстии вдруг возник силуэт, но из-за невыносимой яркости света Юлия не могла разобрать, кто это. Она даже была не в состоянии сказать, ребенок это или взрослый.

Она знала только одно: Квазимодо предупреждал, что Великий Белк грядет. И вот момент настал — Великий Белк пришел.

И пришел он, чтобы съесть ее.

— Юлюсик! Вот и я! Пойдем со мной! Пойдем со мной! Я сделаю тебе хорошо. И очень, очень, очень больно…

К ней тянулась чья-то шерстистая когтистая лапа, Юлия кричала и кричала. И вдруг поняла, что длинные холодные пальцы схватили ее, поняла — и закричала еще сильнее…

…И открыла глаза. Кто-то держал ее за руку, и Юлия, крича, попыталась увернуться. Но вместо этого как-то неудачно накренилась — и полетела куда-то вниз. Ей хотелось только одного: чтобы Великий Белк не прикасался к ней.

Не прикасался к ней…

— Великий Белк, — прошептала она и посмотрела на монстра, державшего ее за руку.

Только это был вовсе не монстр, а миловидная, облаченная в светло-зеленый медицинский комбинезон женщина, пытавшаяся ее успокоить.

Юлия затравленно осмотрелась — и поняла, что выпала из кровати, больничной кровати, располагавшейся вовсе не в непонятном бункере и не в камере без окон, а в просторной комнате, вернее, палате.

— Где он? — спросила Юлия женщину, а та, продолжая держать ее руку, ответила:

— Все в порядке, все в полном порядке… Ведь это был сон, всего лишь сон!

Юлия, вдруг поняв, что ее голову опутывают провода, подсоединенные к странным сверкающим и попискивающим приборам, принялась срывать их с висков, шеи и запястий.

Дверь растворилась, в палату быстрым шагом прошел полноватый лысый врач в огромных размерах очках-велосипеде — такие были популярны, если судить по старым фильмам, еще до войны, потом надолго и надежно вышли из моды и вот недавно снова сделались шикарным аксессуаром.

Юлия уставилась на него, пытавшегося ей что-то объяснить и желавшего, чтобы она оставила провода в покое. Женщина же думала над словами медсестры.

Все это был сон, всего лишь сон…

И помещение, и обстановка разительно отличались от того мрачного, гиблого места, в котором… В котором она только что находилась. Или, во всяком случае, считала, что находилась.

Да и врач, все еще пытавшийся что-то ей объяснить, не был тюремщиком-Квазимодо. А миловидная медсестра ничуть не походила на девочку с пустыми глазницами.

— Юлия Васильевна, мы же договаривалась. Это в ваших же интересах! Вы же хотите избавиться от кошмаров, не так ли?