«оруженосцу» не место там, где решаются важные вопросы. Так зачем настаивать, чтобы та вошла во дворец вместе с остальными? Я вопросительно взглянул на Бастилию, но она лишь скорчила рожу. И тогда я помчался вперед, чтобы догнать дедушку и Поя.

— …боюсь, что большего вам сказать не могу, государь Смедри, — говорил в этот самый момент Пой. — В ваше отсутствие за деятельностью Совета Королей следил Фолсом.

— Ах да, — вспомнил дедушка Смедри. — Он ведь тоже здесь будет, верно?

— Должен! — ответил Пой Синг.

— Еще один кузен? — спросил я.

Дедушка Смедри кивнул.

— Старший брат Квентина, сын моей дочери Автозакии. Фолсом — отличный парень! Мне кажется, Гауптвахт уже давно к нему присматривается с расчетом, что тот женится на одной из его дочерей.

— Гауптвахт? — удивился я.

— Король Дартмур, — пояснил Пой.

Дартмур.

— Погоди-ка, — сказал я. — Это ведь тюрьма, верно? Дартмур? (Как вы уже, наверное, поняли, в тюрьмах я разбираюсь.)

— Так и есть, парень.

— Разве это не означает, что он наш родственник?

Вопрос, конечно, был глупым. К счастью, я уже знал, что однажды займусь написанием мемуаров, и прекрасно понимал, что многих читателей эта сцена может поставить в тупик. И тогда, я, применив свою потрясность, решил задать этот глупый на вид вопрос, дабы заложить фундамент для будущей серии книг.

Надеюсь, вы оцените мою жертву по достоинству.

— Нет, — ответил дедушка Смедри. — Имя, совпадающее с названием тюрьмы, необязательно указывает на принадлежность к клану Смедри. Королевская семья, как и наша, следует традициям и, как правило, раз за разом использует имена одних и тех же знаменитых людей. А Библиотекари, в свою очередь, пытаются дискредитировать выдающихся личностей, называя их именами тюрьмы.

— О, ясно, — сказал я.

Что-то в его словах меня обеспокоило, но ухватиться за эту мысль у меня никак не получалось. Возможно, из-за того, что сама мысль находилась у меня в голове, и чтобы ее «ухватить», мне пришлось бы буквально засунуть руку себе в голову, что звучит как довольно болезненная процедура.

Ко всему прочему, великолепие холла, оказавшегося за этими дверями, ввергло меня в настоящий ступор и начисто лишило каких бы то ни было мыслей.

Я не поэт. Всякий раз, когда я пытаюсь писать стихи, они звучат так, будто я над кем-то глумлюсь. Мне, наверное, следовало стать рэпером или, на худой конец, политиком. Как бы то ни было, подчас мне бывает сложно выразить красоту в словах.

Достаточно сказать, что гигантский холл ошарашил меня после того, как я уже повидал город, полный замков, и даже прокатился на спине дракона. Холл был огромным. Он был белым. А его стены — увешаны чем-то вроде картин, хотя рамы выглядели пустыми. Не считая стекла.

«Разных видов стекла, — понял я, пока мы шли по роскошному холлу. — Стекло здесь — настоящее искусство». И действительно, каждая из помещенных в рамку стеклянных пластин имела свой оттенок. Над каждой висела табличка с указанием типа стекла. Некоторые я уже знал, а большинство слегка светилось. Сейчас на мне были Линзы Окулятора, благодаря которым я мог видеть ауры мощных стекол.

Короли Тихоземья в своих дворцах выставляли напоказ золото и серебро. Здешние же короли хвастались редкими и дорогими видами стекла.

Я изумленно наблюдал, мысленно желая, чтобы Пой с дедушкой Смедри не неслись во весь опор. В итоге, миновав несколько дверей, мы вошли в длинную прямоугольную комнату, по левую и правую сторону которой располагались приподнятые над полом сидения. Большая их часть была занята людьми, молчаливо наблюдавшими за происходившим внизу совещанием.

В центре комнаты находился широкий стол, за которым сидели примерно две дюжины мужчин и женщин, облаченных в роскошные наряды разнообразных экзотичных моделей. Я сразу же заметил короля Дартмура, который занимал приподнятое кресло в конце стола. Он был облачен в царственную золотисто-синюю мантию и носил окладистую рыжую бороду; при взгляде через Линзы Окулятора — в которых люди и места порой выглядели заметно лучше, чем без них — он казался чуть выше, чем был в действительности. Более благородным, более значительным как личность.

Я остановился в дверях. Раньше мне не случалось находиться в присутствии королевских особ, и…

— Ливерворт Смедри! — пронзительно воскликнул бодрый женский голос. — Ах ты подлец! Вернулся-таки!

Вся комната разом повернулась в сторону дородной (помните, что это означает?) женщины, которая спрыгнула со своего кресла и пулей помчалась к моему дедушке. У нее были светлые волосы, а лицо так и сияло от возбуждения.

Кажется, я впервые заметил в дедушкиных глаза нечто, похожее на страх. Женщина заключила миниатюрного Окулятора в свои объятия. Затем она увидела меня.

— А это не Алькатрас ли? — спросила она. — Битые стекла, мальчик, ты всегда что ли с отвисшей челюстью ходишь?

Я закрыл рот.

— Парень, — сказал мне дедушка Смедри, когда женщина, наконец-то, выпустила его из своей хватки. — Это твоя тетя, Автозакия Смедри. Моя дочь и мать Квентина.

— Прошу прощения, — прервал их чей-то голос снизу. Я покраснел, когда до меня дошло, что за нами наблюдают монаршие особы. — Государыня Смедри, — прогремел король Дартмур, — вам обязательно прерывать наше заседание?

— Прошу прощения, Ваше Величество, — прокричала она сверху вниз. — Просто с ними куда интереснее, чем с вами!

Тяжело вздохнув, дедушка Смедри шепнул мне:

— Отгадаешь, какой у нее Талант?

— Устраивать беспорядок? — прошептал я в ответ.

— Почти, — ответил дедушка Смедри. — Произносить неуместные фразы в самый неподходящий момент.

Что ж, Талант, похоже, как раз для нее.

— Ой, только не надо так на меня смотреть, — сказала она, погрозив королю пальцем. — Скажи еще, что сам не рад их видеть.

— Мы прервемся на час по случаю семейного сбора, — со вздохом объявил король. — Государь Смедри, мне сообщили, что вы можете вернуться вместе с внуком, который пропал много лет назад. Полагаю, так и есть?

— Еще как! — возвестил дедушка Смедри. — Мало того, нам удалось раздобыть пару легендарных Линз Переводчика, выплавленных ни много ни мало из самих Песков Рашида!

Эти слова тут же спровоцировали реакцию толпы, и люди начали вполголоса переговариваться друг с другом. Но сидевшая напротив нас группка мужчин и женщин, похоже, была совсем не рада возвращению дедушки Смедри. Одеты они были не в мантии и туники, а в костюмы, которые у мужчин дополнялись галстуком-бабочкой, а у женщин — шалью. Многие из них носили очки в роговой оправе.

Библиотекари.

Затем весь зал погрузился в хаос, когда публика начала подниматься со своих мест, подняв такой возбужденный гул, будто кто-то то выпустил на волю тысячу шершней. Тетя Закия завела оживленную беседу со своим отцом, требуя подробностей о его тихоземских