– Какой миленький поросёнок! – басовито воскликнула она и окинула Поппи взглядом.

– Это мини-пиг, – сказала Поппи.

– ЧТО? – громко спросила дама и, выхватив из сумочки слуховую трубку, приставила её к уху.

Черчилль заволновался и потянул за поводок.

– Ми-ни-пиг, – по слогам повторила Поппи в трубку, пахнущую чистящим средством для медных изделий.

– Так я понимаю, что пока ещё не оглохла, – шепнула бабушка Поппи, когда они пошли дальше. – Это была миссис Гвинн из книжного магазина. Попросишь у неё «В погоне за любовью», а она протянет тебе «Застрелить голубя».

– Ах! – взвизгнула миссис Гвинн, в ужасе отпрыгнув в сторону от нарисованного на тротуаре монстра.

Горе-художники хихикали в рукава, наблюдая, как она осторожно обходит монстра.

Бабушка захотела зайти в кондитерскую, чтобы запастись «парочкой» творений Бонхильды Бонхоффер на неделю. Поппи осталась ждать её снаружи с Черчиллем, не желая даже представлять, что было бы, если бы они зашли с ним внутрь. Она заглянула в окно, но едва смогла различить полки за набившейся в кондитерскую ватагой весело галдящих детей. Мисс Бонхоффер взвешивала на весах гору малиново-шербетной шелухи для страшно довольного собой создания в бейсболке.

Широкоплечая девочка с волосами цвета горчичного порошка и хищными зубами незаметно сунула в задний карман пару рожков с заварным кремом. Поппи было очевидно, что она не собиралась за них платить. Внезапно девочка подняла глаза и поймала взгляд Поппи. Она сощурилась, а затем холодно улыбнулась и убрала к рожкам ещё и трубочку «марсифира», марсианского зефира, который на самом деле представлял собой обычный взбитый зефирный крем, только зелёного цвета.

Поппи поискала глазами бабушку в надежде, что та всё видела, но бабушка уже успела наполнить тележку до краёв разными вкусностями и – хитрая лиса! – в несколько ловких движений оказалась в начале очереди к кассе.

Размышляя, должна ли она сообщить кому-то о краже или нет, Поппи посмотрела через улицу. У книжного магазина напротив тоже выстроилась цепочка из детей, возбуждённо считающих деньги и тянущих шеи, чтобы заглянуть внутрь. Там, где она жила, дети так не делали: они всё заказывали по интернету. Рядом, но чуть в стороне от них стоял Эразмус и с любопытством рассматривал витрину. Под мышкой он держал шёлковую книжку Поппи и блокнот. Из-за уха торчал карандаш.

Поппи перешла дорогу.

– Бу!

Эразмус даже не повернулся, но тихо сказал:

– С этой книгой что-то не так.

– С моей книгой? – спросила Поппи и просительно вытянула перед собой руку.

– Ты сказала, что она не твоя. И нет. С этой книгой, – уточнил он, одной рукой отдавая ей книжку, а другой указав в окно.

Поппи нетерпеливо сунула книжку в карман. Как же он зациклен на деталях!

В витрине высилась гора книг с обложками фиолетового цвета, на которых рельефными серебряными буквами было написано:

– Что с ней не так? – спросила Поппи.

– Это единственный магазин, где она продаётся, – ответил Эразмус. – Так написано на плакате.

Поппи не думала, что это так уж странно. Она сжала кончиками пальцев шёлковую обложку книжки в своём кармане.

– Про что книга?

– Про мальчика, обладающего способностью бегать со скоростью света. Все эти дети стоят в очереди, чтобы купить эту книгу.

– Ты её читал?

– Нет, но я прочёл текст на плакате. Главный злодей – это маг, гипнотизирующий людей с помощью зачарованных клавиш.

– Чушь какая-то.

Черчилль встал на задние ножки, отчаянно желая увидеть, что в витрине, и обнюхал уголок рекламного постера:

– Я всю ночь провёл за переписыванием стихотворения из твоей книжки в Верна и изучением каждой строчки. – Эразмус протянул ей толстую кожаную папку. – Все остальные страницы в ней пусты. Что, если подумать, страннее всего.

– Верн?

– Жюль Верн.

– А! Нет ничего притягательнее бездны! – улыбнулась Поппи, на один восхитительный миг ощутив себя страшно умной.

– Какой смысл цитировать кого-то, если не приводить оригинальные слова? Это уже перефразирование получается. И я называю свою папку «Верном», потому что это мой Журнал Улик. Ж-ул. Жюль. Жюль Верн. А если переставить буквы в слове «Верн», то получится «нерв».

Поппи открыла было рот, собираясь что-то сказать, но всё же молча закрыла.

Эразмус внезапно выдернул у неё из рук свой журнал.

– Я хочу тебе кое-что показать. В Загадочном лесу. Ты должна это увидеть.

Не дождавшись реакции Поппи, он присел рядом с Черчиллем и принялся чесать ему живот. Мини-пиг повалился на спину, копыта в воздух, и закрыл глаза, будто ему делали массаж глубоких тканей.

Поппи засмеялась.

– Я только предупрежу бабушку, куда мы идём.

Бабушка была рада услышать, что Поппи завела друга, поэтому сказала лишь:

– У тебя же телефон с собой? Не задерживайся допоздна, ладно? Мне понадобится твоя помощь, чтобы снять всё бельё до шести.

Поппи, Эразмус и Черчилль пошли назад по главной улице в сторону церкви и кладбища при ней. Бабушка проводила их взглядом.

– Она ходит прямо как её мама когда-то, – сказала она сама себе. – Всегда целеустремлённо, в погоне за ветром.

Эразмус провёл их через погост и луг. Вскоре ребята достигли окраины города, где над дикими кустарниками сплетались ветвями деревья.

Они пошли дальше в лес по не нанесённой на карту тропе, тянущейся вдоль реки.

Черчилль чувствовал себя здесь как дома. Бабушка редко выводила его погулять на природу («Больная нога и всё такое»), и теперь он без остановки носился туда-сюда и принюхивался к поганкам и мху. Поппи разделяла его восторг: она радовалась возможности потоптаться по грязи. Зато Эразмус шагал очень осторожно, и когда они вышли на поляну, его шнурки остались завязанными, а на туфлях не появилось и пятнышка.

– Это произошло здесь, – подумал вслух Эразмус, поднимая какую-то ветку.

– Что произошло? – спросила Поппи.

– Здесь шесть месяцев назад полиция нашла Вэнди Покс.