– Сложно все объяснить. Как-нибудь в другой раз, – ответила Светлана. – Я сказала вам потому, что вы мне самые близкие, проверенные люди. Носить в себе тайны подолгу бывает мучительно. А замуж, Анька, все равно выходи. Только не за своего этого художника. Семья – это как остров в океане. Твердыня.

– А где вы встречаетесь? – подала голос Марьяна.

– Он квартиру снимает для меня, – спокойно призналась Светлана.

– Он, что так обеспечен? – Марьяна не могла скрыть удивления.

– Да, у него все в порядке. Он за границей несколько лет работал, да и здесь удачно устроился.

– А он женат? – голос Марьяны немного дрожал от волнения.

– Нет, – коротко заявила Светлана.

– Высший пилотаж! – рассмеялась Анна и легонько хлопнула в ладоши.

– Всё, не терзайте больше меня, девочки, – суховато попросила Светлана. – Сказала вам, а теперь уже жалею.

– Да ладно, не казнись, – поспешила успокоить её Анна. – Мы же видим, что носишь в себе свой «большой секрет для маленькой компании» и изводишься. Светка, что бы ни произошло, мы всегда твои союзницы. Тебе хорошо – и замечательно! Главное в этом деле – рассудительность. Холодная голова. Тогда и встречи будут горячими! Ты ведь у нас умница, хоть и без пресловутого высшего образования. Правда, Марьяша? Чего молчишь?

– Да, наверно, правда, – отозвалась Марьяна. – Мне трудно судить. У вас, девочки, жизнь бьет ключом. Встречи, тайны. А у меня с милым рай в панельном шалаше. Я в этом шалаше верчусь-кручусь. Так надоело все. Может, развестись?

– Ну, и дура ты! – несколько раздраженно сказала Светлана. – Развестись, чтоб соплей на кулак намотать? Твой Виктор тебя обожает! Ему легче тебя и себя убить, чем просто уйти из семьи. А сын? Ты сама выбрала эту жизнь и этого мужчину. А уж родила ребенка – думай о нем в первую очередь. Ищи врачей хороших, делай обследования, разберись в причинах его болезней. Я с Ксенией четыре года сидела дома, ты же знаешь. По больницам намоталась, а в свободное время шапки меховые шила. У меня одна знакомая шапками на рынке торгует. Она заказы мне подкидывала. Шить их очень трудно, все руки попортишь, бывало. Но ребенка на море возила уже два раза.

– Ты шила шапки? – Анна опять изумилась и рассмеялась. – Вот это ново! А подругам ни разочку не предложила!

– А Олег? – спросила Марьяна.

– А что Олег? – остывая, ответила Светлана. – Он весь в своей науке. И он мне муж. Ксении – отец. Бывает, злюсь на него, а молчу, улыбаюсь. И до полночи шапки шью. Вот тебе и жизнь ключом.

– Где же ты своего мужчину встретила? – поинтересовалась Марьяна.

– Их в самых неожиданных местах можно встретить, – неопределенно ответила Света. – Уже жалею, что проговорилась вам.

– Ну, что ты, Светочка! – спохватилась Марьяна. – Прости меня за мое нытье. Не обижайся.

– А мне тем более завидовать нечего. Отец у меня ведь очень рано скончался, а до этого долго болел. Сами знаете. Мать оправиться от горя не может по сей день. А я встречаюсь с женатым художником и не знаю, выйду ли вообще когда-нибудь замуж. У меня нет мужа, ребенка и родни, на которую я могла бы надежно опереться. У меня только вы, – разоткровенничалась Анна. – Все, девчонки, пора. Опять опоздаем с обеда.

– А чего спешить? – грустно пошутила Марьяна. – Все равно нас скоро сократят.

Через минуту все трое поспешно вышли из кафе.

К каждой жизни есть свой ключик, как к заветной шкатулке. Если его подобрать, то крышка легко поднимается, и все тайное становится явным. Правда, шкатулка может оказаться ящиком Пандоры, и тогда наружу вылезут ужасные человеческие пороки.

В тот день они мне сами вручили свои ключики. Кроме их признаний, я уловил в беседе ещё нечто важное. Интонации. Это очень существенно. Мне везло.

* * *

После работы Светлана сразу поспешила к матери.

– О чем ты хотела поговорить? – спросила она у Натальи Петровны, снимая пальто.

– Проходи, садись, – очень строго сказала мать, проводя её на кухню и закрывая дверь. – Пусть Ксюша пока побудет с дедом. Ответь мне, дочь: у тебя кто-то есть кроме мужа?

Вопрос был задан очень прямолинейно, при этом Наталья Петровна смотрела в упор. Светлане сделалось очень неуютно и даже холодно. Она поежилась, затягивая с ответом.

– Что молчишь? Прикидываешь, что сказать? Не вздумай врать, я знаю это точно.

– Зачем тогда спрашиваешь? – осведомилась Светлана.

– Хочу посмотреть в твои бесстыжие глаза! – Наталья Петровна гневилась не на шутку, но говорила вполголоса, почти шептала.

– Мама, я взрослая женщина! И ты сама, между прочим, женщина!

– И что? Взрослая – можно гулять? Твой Олег мне дороже сына. Я намерена сказать ему, чтоб он присмотрел за тобой. Немного прижал тебе хвост.

– Вот оно что! – изумилась Светлана. – Ладно, слушай, раз так. Это будет самый глупейший твой поступок. Сейчас у нас все спокойно, а начнутся бесконечные ссоры. И я не знаю, как вообще поступит Олег. Он такой же идеалист. То, что тебе не нравится, уже случилось. Уже есть этот мужчина. Он очень заботится обо мне. Не руби с плеча. Испортишь жизнь всем сразу.

– Послушай, Света, я погорячилась, – поспешила разрядить обстановку мать. – Ничего, конечно, я Олегу не скажу. Я ужасно боюсь, что ваша семья распадется. Я этого не переживу.

– Мама, – решительно начала Светлана. – Это длится пять лет. И ничего – все живы и здоровы.

– Пять лет?! – ужаснулась Наталья Петровна. – А Ксения? Чья в ней кровь?

– Это дочь твоего дорогого Олега. Неужели не видно? Она – его копия.

– Да, это так, – немного успокаиваясь, согласилась Наталья Петровна. – Послушай, что скажу. Мы с отцом люди простые. Работягами начали, работягами и на пенсию ушли. Когда еще в школе Олег стал ухаживать за тобой, ваша классная дама, Антонина Александровна как-то оставила меня после родительского собрания и стала убеждать, что ни к чему тебе с Олегом дружить. Намекала, мол, надо рубить сук по себе, мол, не следует морочить голову замечательному мальчику. Ничего хорошего из этого не выйдет. Он ведь отличник был, гордость школы. Я слушала её, кивала, а сама думаю – нет, не буду я вам мешать. Вдруг удастся моей девочке попасть в хорошую семью. На счастье так и вышло. И мать его, свекровь твоя, приняла тебя, приветила, не чванилась. Наша Ксюша умницей растет. Дай мне слово сейчас, что не порушишь свою семью. И больше не будем об этом говорить.

– Вот Антошка! Какие интриги плела! Ей то что? – удивилась Света. – Ну, ладно, дело прошлое. Да, я была не из тех девочек, с которыми рекомендовали дружить мальчикам.

– Слово мне дашь? – настойчиво повторила мать.

– Да, даю, – тихо ответила Светлана. – Все на этом?

– Все.

* * *