Берфорд цинично хмыкнул.

– Испугать? Обри? Хочешь пари, почему ее охранники забрались под лестницу и упиваются до положения риз?

Остин только посмотрел на него и, ухватившись за лозу, начал восхождение по отвесной неровной стене.

Шорох листьев потревожил Обри. Она посмотрела вниз, неспособная определить его причину. Хотя зрение у нее было намного лучше, чем у Аверилла, непроницаемый покров мрака, стирая все краски, превращал происходящее внизу в игру теней. Прежде чем она успела узнать силуэт, подающий ей из кустов сигналы, на подоконник легла тяжелая рука, и из тьмы появился Хитмонт.

У Обри перехватило дыхание, когда грузная мужская фигура оседлала окно. Не соблюдая привычной вежливой дистанции, он угрожающе навис над ней всей своей массой. Но осторожность, с которой он перебросил через подоконник больную ногу, тут же прогнала глупые страхи.

– Милорд, что вы делаете здесь? – рассерженно прошептала она, подхватив его шпагу, чтобы она не звякнула о камень, пока он был занят перемещением больной ноги в комнату.

– Главным образом проклинаю свой идиотизм, – ответил Хитмонт сквозь стиснутые зубы. Окончательно придя в себя, он повернулся к Обри, разглядывая ее бледное лицо в мерцающем свете свечи.

– Вы в безопасности? Вам не причинили вреда? – быстро спросил он, успев заметить проблеск страха в ее глазах.

– У меня все в порядке. Я загородила дверь изнутри, чтобы никто не вошел. Как вы сюда попали?

Она с сомнением посмотрела вниз, взвешивая свои шансы пройти тем же путем.

Бросив взгляд на дверь, и вспомнив доводы Аверилла, Остин расстроился, что не согласился с ним. С забаррикадированной дверью похитители ничего не могли поделать, кроме как напиться до бесчувствия. Маленькой леди пригодилась бы его помощь только в том случае, если бы пришедшие к ней люди вооружились топорами. Однако граф не торопился спуститься вниз. Даже в дым пьяные мужчины способны найти топоры. Граф предпочел остаться и пожал плечами в ответ на ее вопрос.

– Не волнуйтесь. Ваш дядя скоро придет, и мы вас отсюда заберем. Вы узнали кого-нибудь из похитителей?

Обри покачала головой, всматриваясь в обеспокоенного графа. Его тревогу она хорошо понимала, а вот тлеющая злость вызывала у нее беспокойство.

– Можем ли мы убраться отсюда тем же путем, которым вы пришли? – спросила она. Запах взмыленных лошадей, пропитавший одежду Хитмонта, вновь напомнил о его непосредственной близости.

Он не делал попыток восстановить положенное расстояние и продолжал сидеть рядом, баюкая раненое колено и одновременно рассматривая ее с любопытством и интересом.

– Я не хочу без нужды рисковать вашей шеей. Вы в относительной безопасности, пока дверь забаррикадирована, и я остаюсь здесь, чтобы защищать вас до прибытия вашего дяди и его людей. Разве вы не имеете никакого отношения к происшедшему? – спросил он, цинично изогнув бровь.

Обри торопливо затрясла головой.

– Нет. Все, что я прошу – не оставляйте меня здесь в одиночестве. Вы думаете, что это мой отец привез меня сюда?

Остин сам не понимал, какое напряжение владело им, пока она не сняла его наивной просьбой. Она была просто перепуганным ребенком, и с ее стороны в похищении не имелось никаких хитроумных расчетов. Он расслабился и облокотился на раму окна.

– Подобный план, по-моему, скорее мог бы придумать ваш Джеффри…

Обри энергично затрясла головой, заставив остаток сложной прически рассыпаться.

– Чтобы встретиться с ним, я бы поехала куда угодно, куда бы он ни захотел. И он об этом знает. Ему незачем пускаться на такие ухищрения.

– Тогда остаются только две версии, и обе малоприятные. Вы похищены либо ради выкупа, либо кем-то из моих врагов, последовавших за мной в Лондон.

Граф оглядел комнату, как генерал оглядывает поле боя. В узкой каморке находились только кровать и умывальник. Они не помешали бы его движениям, но не могли служить хоть какой-то защитой. Лучше всего, если дядя Обри подоспеет раньше, чем кто-нибудь попробует войти в дверь. Не высказав вслух своего заключения, Остин попытался встать, но колено не выдержало нагрузки, он пошатнулся и непременно бы упал, если бы не девичье плечо и вовремя протянутая рука.

– Вам лучше сесть на кровать и вытянуть ногу, милорд. Одеревенелость пройдет, когда нога немного отдохнет.

Привыкший яростно противиться любой помощи, Остин на этот раз придержал язык и перенес часть тяжести своего тела на хрупкие плечи. Отвергнув предложение, он бы вызвал ее негодование, а он не хотел вступать в перепалку с испуганным ребенком. Попытавшись с помощью Обри пересесть на кровать, Остин ножнами запутался в ее платье. Споткнувшись, Обри потеряла равновесие, и они вдвоем упали на пуховину.

Проклятия Остина, пытающегося самостоятельно выпутаться и подняться с хрупкой девушки, вызвали взрыв смеха. Опершись на руку, он посмотрел вниз на взъерошенные золотые локоны и смеющиеся зеленые глаза.

– Вы что, привыкли смеяться над каждым мужчиной, с которым упали на кровать? – кисло спросил граф.

Хохот усилился, и Обри пришлось зажать себе рот руками, чтобы подавить его. Между взрывами смеха она спросила, задыхаясь:

– Я собиралась спросить, не это ли называют кувырканием в постели, но вы, по-моему, уже ответили на вопрос.

Новая вспышка веселья заставила Остина удержаться от смеха. Осторожно высвободившись, граф наконец-то сел.

– Хорошо, что не переломал вам все кости. Галантным же рыцарем я стал! – удрученно заметил Остин.

Скрестив под юбкой ножки, Обри села в решительно недопустимой для настоящей леди позе и пикантно улыбнулась своему странствующему рыцарю.

– Всегда предпочитала Дон Кихота сэру Ланселоту.

– Возможно, я слишком стар, но не могу сослаться на плохое зрение, чтобы воевать с ветряными мельницами. Оставлю это вам и вашему кузену. – Остин вытянул ноги и посмотрел на озорную компаньонку с любопытством. – Разве вы не плакали перед тем, как я пришел? Большинство юных леди, которых я знал, рыдали бы в три ручья, если бы порвался их любимых чепец! Вас же похитили, увезли, замкнули, а затем предполагаемый спаситель чуть не раздавил вас. Шляпка, кстати, тоже исчезла. А все, что вы делаете, – смеетесь! Вы, случайно, не собираетесь закатить истерику? – спросил он с подозрением.

Обри сдержанно улыбнулась. Граф мог сражаться с похитителями, скакать верхом, невзирая на больную ногу, карабкаться по каменным стенам, но наверняка растерялся бы при виде женских слез. За холодной наружностью графа Хитмонта скрывалось живое сердце.

– Меня забрали из школы раньше, чем я смогла научиться приличествующему леди поведению. Вместо этого вам придется довольствоваться моим своеобразным чувством юмора, – Обри затихла и прислушалась к звукам, доносившимся снизу. – Они могут нас услышать?