– Странно, что ты не знаешь, на дебила ты вроде не похож. Ну ладно, рыцарь, буду любезной до конца, – и начала рассказывать кто такие писатели и поэты и что они делают, а потом начала читать произведения Лермонтова наизусть.

Декламировала она неплохо, её голос завораживал, стихотворные строки обволакивали. Вей чувствовал себя в другом измерении. Она закончила, а он был под впечатлением. Только вод одна проблема у вообще не знал понятия творчества, и был страшно далек от этого, так же, как и его раса. Его сознания анализировали информацию и находили ее алогичной, непонятной. Усвоив два понятия решил сказать, что ни будь приятное.

– Почему о вас никто не знает? Такое искусство!

– О ком о нас, и кто не знает?

Вей снова попал в ловушку своего непонимания действительности. И решил оттянуть время ответа, врать он не умел, а правда была слишком невероятной.

– Отвечу чуть позже, но сначала скажи, кто такой дебил?

– Ну ты даёшь, дебил – это человек, который очень буквально всё воспринимает и мало знает.

– Понятно, невежественный, то есть.

– Ну, в общем, да.

– Тогда ты тоже дебил.

– Это еще почему? – вскинулась она.

– Ты вряд ли сможешь доказать теорию напряжённости квантового поля в гравитационных колодцах чёрных дыр.

– Каких дыр?

– Чёрных. На Земле этого никто не сможет доказать.

– А ты сможешь?

– Легко, вот, смотри, – он взял ветку и стал чертить, – смотри, вектор напряжённости стабилизирует гравитоны, благодаря которым чёрные дыры и существуют, – описал он небольшой чертеж на земле.

– Ничего себе, ты точно ненормальный. Я ошиблась: ты не дебил, ты ботан, то есть слишком умный.

– Я бы не сказал, у меня развитие сознания чуть выше среднего. Они подошли к провалу.

– А вот и знаменитый Пятигорский провал.

– Чем он знаменит?

– Ну как же, видишь скульптуру?

– Ну да.

– Это вымышленный литературный герой Остап Бендер, – и вкратце пересказала сюжет романа «Двенадцать стульев».

– Вы такие сентиментальные!

– Кто вы?

– Люди!

– А ты что, не человек? – уставилась на него Надежда.

Вей взял её за руку. По руке текли тончайшие токи страха. Он слегка изменил частоту их вибраций, и Надежда успокоилась.

– Давай поговорим об этом спокойно, не торопясь.

– Хорошо, – легко согласилась Надежда, – пойдём вон в то кафе?

– Пойдём, – согласился Вей.

В кафе не было посетителей. Они уселись за столик, подошёл официант:

– Что будете заказывать?

– Я бы выпила бокал красного вина, а ты что будешь? – Надежда посмотрела глазами, наполненными любопытства, на Вея.

– Закажи что-нибудь на свой вкус.

Надежда заказала еще бокал вина и кофе. Официант ушёл выполнять заказ.

– Ну, Майкл, или не Майкл? Я тебя слушаю.

– Откуда ты узнала, что я не Майкл?

– Предположила, – улыбнулась она.

– Моё настоящее имя приблизительно переводится на ваш язык как Вей, я с планеты Артроникс, шаровидной галактики Медиос, на Земле оказался совершенно случайно: отказали маршевые двигатели, пришлось погасить крейсерскую скорость и заняться ремонтом. Детали повреждений тебя вряд ли заинтересуют…

– Но почему же! Всё, что касается космоса, нам, людям, очень интересны! С момента выхода в космос мы стремимся к контакту с братьями по разуму. – Пытаясь скрыть смех, издевалась Надежда.

– Хорошо. В вашей галактике другая частота вибраций вакуума, которая разлагает энергетическую мощность топливного минерала. Для продолжения полёта мне необходим катализатор, которым является руда в той горе Бештау.

Надежда смотрела на него округлившимися глазами, в которых пока плескалось только любопытство и сарказм, она не верила ему, но решила подыгрывать и дальше.

– Теперь понятно, почему ты там появился, – всплеснула руками Надежда.

– Да, я сразу увидел вас, придавленных и обгоревших.

Глаза Надежды расширились.

– Но ведь мы живы.

– Конечно. Не перебивай, дослушай. Вас задели передние горелки моего горнодобывающего комплекса, я оказал вам первую помощь. Потом забрал на звездолёт и там провел регенерацию-дупликацию всех тканей. После доставил обратно и предстал перед вами, как Майкл. А дальше ты всё знаешь.

Теперь она смотрела на него со страхом, вспоминая все странности его поведения, которые косвенно подтверждали его рассказ. Наконец она обрела дар речи.

– Ничего себе, инопланетянин, – прошептала Надежда, глядя на него широко открытыми глазами, – я шокирована! Вот так просто сижу, пью с космическим существом! А может, ты всё выдумал, нафантазировал? Вид у тебя вполне человеческий, – она произносила слова, но сама себе не верила.

– Только внешний вид. Я придал скафандру человеческий облик, чтобы не испугать вас – людей.

– А как же ты выглядишь без скафандра?

– Я не могу находиться на вашей планете без скафандра: слишком высокая гравитация и токсичность атмосферы. Моя внешность тебе и вовсе не понравится. Функционирование моего тела основано на иных принципах.

– И сколько времени ты пробудешь на Земле?

– Пока не добуду достаточного количества руды. Может, месяц, а может, год. Я уже начал рассматривать цепочку событий при которых останусь в вашей галактике навсегда, но выход нашелся.

– Ты чувствуешь вкус вина, Вей? – внезапно спросила Надежда, пригубив из своего бокала.

– Нет, я знаю его химический состав. Эта жидкость не подходит для моего организма.

– Наверное, очень скучно всё разлагать на фракции и никогда не почувствовать запахов солнца и света, которыми благоухает это вино. Оно ведь сделано из солнечных ягод, называемых виноградом.

– Запах солнца? Как такое может быть? Мне трудно это представить.

– Вей, это образные выражения, как в поэзии.

– Пока мне этого не понять, мы мыслим рациональными, точными категориями.

– Это, должно быть, очень утомительно!?

– Что значит утомительно и скучно, Надежда?

– Скучно – это когда ничего не хочется делать, ничто тебя не радует, сплошная обыденность, монотонность.

– Как странно ты говоришь, это больше похоже на стабильность.

– Мы такие разные, Вей, ты ничего не знаешь о нашей жизни, почему ты открылся мне?

– Очень просто. Ты вызываешь во мне отклик.