сама всё подстроила? С чего бы ей быть такой честной и благородной?

Граф словно прочитал его мысли, хотя Джеймс их не сильно-то и скрывал.

— Я прекрасно знаю своих дочерей, мальчик мой, — улыбнулся он. — И Лив не исключение. Но также я знаю кое-что о тебе…

Он сделал паузу и глубоко вздохнул.

— Ты бывал безнадежно пьян, но ты никогда не бывал бесчестным. Вот почему, когда первый гнев прошел, я понял, что произошло в ту ночь.

К горлу виконта поднялся ком. Он опустил глаза, стараясь не допустить, чтобы в них скопились слезы.

— Если это чего-то стоит, — прошептал он, — я не пил уже почти два года.

Граф протянул руку и потрепал его по плечу.

— Я верю тебе. И это дорогого стоит, не сомневайся. У твоего отца были похожие демоны, но это не значит, что он не был хорошим человеком. И у меня есть сильное подозрение, что ты тоже хороший человек, Джеймс Клифтон.

О, если бы старый граф был прав! Но Джеймс и сам в это не верил. Он промолчал, не зная, что сказать. Старик сделал хриплый рваный вдох, который свидетельствовал о болезни, терзавшей его легкие.

— Не знаю, сможет ли Эли простить тебя, но я точно знаю, что если она не отпустит это, то никогда не будет счастлива. А это мое самое большое желание, чтобы мои дочери были счастливы.

Джеймс тоже хотел счастья для Элоди.

— Вы двое в конечном итоге либо поженитесь, либо возненавидите друг друга окончательно, — продолжил граф, глядя наверх. — Честно говоря, мне всё равно, что именно выберет Элоди. Главное, чтобы выбор дал ей тот покой, которого ищет ее душа.

У Джеймса остался еще один вопрос, который терзал его с того самого момента, как он преступил порог графского дома.

— Почему сейчас? — спросил он. — Почему вы решили пригласить меня именно сейчас, а не раньше?

Взгляд графа стал еще мягче.

— О, всё очень просто, мальчик мой. Я бы пригласил тебя раньше, но…

Его губы тронула улыбка, в которой было больше сочувствия, чем веселья.

— …мне пришлось подождать, пока ты протрезвеешь.

* * *

Разговор со старым графом вселил в Джеймса надежду и дал ему уверенность, которой так недоставало. Спустя примерно полчаса отец Элоди решил отдохнуть и велел виконту идти на ужин, но перед этим взял с него обещание, что тот непременно придет к нему еще раз.

— Обещаю, — заверил его Джеймс и закрыл за собой дверь.

В коридоре было тихо и пусто. Тени от свечей качались на стенах, а приглушенные голоса доносились снизу. Виконт постоял немного в тишине, пытаясь вернуть себе непринужденный вид, прежде чем спуститься к остальным гостям.

— Ты стал очень загадочным, — прошептал голос у него возле уха.

Джеймс вскрикнул и подскочил от неожиданности. Оливия рассмеялась. Черт, когда она успела к нему подкрасться? Как долго она караулила его в полумраке?

Он сделал несколько быстрых шагов в сторону.

— Леди Коттон, — холодно сказал он. — Простите, должно быть, я преградил вам путь.

Вспышка азарта промелькнула в бледно-голубых глазах Оливии.

— О, Джеймс, прекрати. Ты ведешь себя так, будто мы друг другу чужие.

Она усмехнулась. Он нахмурился.

— Боюсь, я не понимаю, о чем вы, леди Коттон.

Чушь. Конечно же, всё он понимал. Но никогда не поздно прикинуться дурачком, не так ли?

Оливия шагнула ближе и не остановилась, даже когда он отпрянул. Джеймсу пришло в голову, что если бы он захотел, то они могли бы заняться любовью прямо здесь и сейчас.

Но он не хотел. Всё, чего он желал — это оказаться подальше.

— Почему ты здесь, Джеймс? — спросила Оливия, пытаясь поймать его взгляд.

Ее голос звучал низко и томно. Без сомнения, она пыталась его соблазнить.

— Меня пригласили, — ответил виконт.

Она фыркнула.

— Очевидно. Но почему ты приехал?

Если она сделает еще шаг, Джеймсу придется лезть на стену — скоро пятиться будет некуда.

Явно недовольная его молчанием, Оливия продолжила:

— Ты приехал для меня? Или для Элоди?

— Я приехал для вашего отца, мадам.

Будь проклята вежливость. Это был последний раз, когда Джеймс пытается вести себя как джентльмен рядом с этой женщиной. Еще одна непристойна реплика, и он пошлет ее к черту, где ей самое место.

— Я никогда не забывала нашу ночь, мой виконт, — улыбнулась Оливия.

Он скривился.

— А я никогда не вспоминал о ней, — прошипел он. — И я не «твой». Оставь меня в покое.

С этими словами он вырвался вперед и побежал к лестнице, избавляя себя от присутствия Оливии. Он был готов молиться Господу, чтобы она просто перестала существовать. Почему бы ей не раствориться в воздухе?

Но ее смех последовал за ним — тихий и уверенный. Зловещий. Этот звук ясно давал понять, что просто так от нее не отделаться.

Глава 6

Глава 6

Верный своему слову, отец Элоди не стал выгонять виконта из дома. Но и она была не промах! Следующие два дня она избегала Джеймса с такой ловкостью, которой позавидовали бы и фокусники.

Это было непросто. Как хозяйка дома, она должна была делить с гостями трапезы и обеспечивать их досуг. Да, в первый вечер ей удалось сослаться на головную боль, но так не могло продолжаться вечно.

На третьи сутки Элоди пришлось спуститься и явить себя гостям. День выдался ясным, и она сидел под навесом на лужайке, ожидая обеда, который будет подан на свежем воздухе.

Несколько человек уже крутились у столиков, наслаждаясь напитками и беседой с Изабель. Но Джеймса среди них не было. Может, он наконец пришел в себя и уехал?

Мысль о его отъезде вызвала вспышку внезапной обиды, но Элоди ее проигнорировала. Да и зачем Джеймсу уезжать? Он наверняка захочет насладиться своей победой. К тому же, другие гости находили его присутствие… хм… пикантным? Скандальное прошлое сделало виконта чем-то вроде легенды. Он был обречен стать звездой любого приема, на котором появлялся.

Думая об этом, Элоди еще больше ненавидела своё положение. Всю эту нелепую ситуацию. Но больше всего ее злила она сама. Точнее, на та ее глупая часть, которая заставляла ее искать Джеймса глазами в толпе. А также следила за тем, чтобы нарядиться в лучшее платья.

Хотя, а что в этом такого? Элоди достойна того, чтобы ею восхищались! Пусть Джеймс пожалеет о том, что упустил ее. Он растоптал ее сердце, поглумился над ее любовью, да еще и впутал в этот мерзкий спектакль ее младшую сестру.

Разве Элоди не заслужила хоть какого-то возмездия?

Наконец, Джеймс спустился к обеду. Весь объятый солнцем,