Законодательство нуждается в учете народов-этносов как целостных единиц. В 1970‐х годах коллективные права были обоснованы французским правоведом К. Васаком в концепции трех поколений прав человека, закрепившейся затем в политической и юридической науке. Среди коллективных прав одним из важнейших считают право этносов и наций на солидарность и самоопределение[70]. Законом «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» к этой категории в официальном перечне отнесены 47 народов-этносов, и отнюдь не как «идеальные типы». По требованиям закона основные признаки этносов (этническое самоопределение членов общности — осознание ими своей этнической самостоятельности, а также сохранность традиционного образа жизни) не только должны быть реальными, но и нуждаются в документальном подтверждении со стороны граждан, претендующих на статус полноправных представителей одного из коренных малочисленных народов[71]. Включение того или иного народа-этноса в указанный перечень дает гражданам, идентифицирующим себя с данной этнической общностью, не только символические преференции, но и вполне осязаемые материальные выгоды в виде различного рода государственных льгот и отчислений в пользу коренных народов, а также выплат из негосударственных источников для «возмещения ущерба исконной среде обитания от хозяйственной деятельности организаций всех форм собственности»[72]. Все эти нормы соответствуют мировой практике, действующей в Финляндии, Дании, Канаде, США и ряде других стран.

Терминологические дискуссии 1990‐х годов оказали неоднозначное влияние как на научную, так и на общественную жизнь России. К числу позитивных следствий относится появление и утверждение в стране конструктивистского мировоззрения и связанное с этим некоторое ослабление тех политических функций, которые возлагались государством на этнонации в советское время, в эпоху могущественной роли графы о национальности («пятого пункта») в государственных анкетах. Вместе с тем в эти годы некоторые научные новации радикализировались и превратились в идеологические догмы, проявил себя «радикальный конструктивизм», выражающийся в идее принципиальной невозможности признания этноса (или этнической группы) в качестве реальности и воспринимающий этничность и этнос только как идеальные конструкции, содержащиеся исключительно в представлениях ученых. Радикальный конструктивизм вызвал справедливую критику в философских и социологических кругах[73].

В 2000‐х годах в мировой науке стали преобладать новые тенденции: рос плюрализм по отношению к использованию разнообразных терминов и понятий. Эти перемены отражали глубинные изменения в системе теоретических подходов к изучению этнических и национальных процессов. Мы вернемся к терминологическим новациям 2000‐х годов после рассмотрения (по необходимости краткого) генезиса основных этнополитических концепций.

2. Современные концепции этничности

В 1990‐х годах в России сложился канон в классификации современных теоретических представлений об этничности.

В. А. Тишков предложил выделять три теоретических направления: 1) примордиализм, который рассматривался как синоним эссенциализма; 2) конструктивизм и 3) инструментализм. При этом примордиализм оценивался как научная архаика и опасная лженаука, порождающая национализм и расизм, а две другие концепции — как современные и плодотворные[74]. Такая схема и такие оценки стали популярными и воспроизводятся до сих пор во многих российских учебниках этнологии, этносоциологии и этнополитологии[75].

Признаюсь, и автор какое-то время разделял эту позицию, хотя и выделял при этом умеренно эссенциалистский примордиализм (социально-исторический) и неумеренный, радикальный социально-биологический примордиализм[76]. Однако в 2000‐х годах такая классификация в мировой науке стала подвергаться критике, весьма справедливой, на наш взгляд, по следующим причинам. Во-первых, она считается неэтичной, поскольку определение «примордиализм» имеет заведомо негативную коннотацию и используется в качестве оскорбительных оценок научной методологии некоторых известных исследователей, разумеется, без их согласия. Во-вторых, закрепившаяся в российских учебниках и справочниках интерпретация искажала оригинальное содержание концепции примордиализма, которую предложили ее авторы (прежде всего Э. Шилз и К. Гирц). Реальный примордиализм в прочтении этих ученых не имел ничего общего с эссенциализмом, во всяком случае с представлением о кровно-биологическом происхождении этнических групп[77].

Предлагаемая в данной монографии схема классификации теоретических подходов к этничности и нации близка к той, которую использовал социолог Крейг Калхун, специалист в области теории нации, национализма и этничности.

В структуре своей фундаментальной монографии «Национализм» Калхун выделил разделы «Эссенциализм» и «Конструкция и примордиальность»[78]. Мы воспользовались этой классификацией современных подходов к изучению, этничности и нации, но добавили к трем названным еще один методологический подход, условно названный мной «синтетическим» («плюралистический» или «полипарадигмальный»). Мы предложили его, опираясь на идеи Энтони Смита, еще одного классика теории наций и этничности, понимая под синтезом свойства взаимной дополнительности двух подходов: примордиализма и конструктивизма[79].

Преодоление эссенциализма

Эссенциализм (от лат. essentia — сущность) — теоретическая установка, приписывающая социальным общностям неизменный набор качеств и свойств, чаще всего связанный с представлениями о сугубо биологическом (кровно-генетическом) происхождении этносов. Среди основных признаков эссенциализма в теории этничности и нации неизменность и предопределенность сущности народа, как бы его ни называли (нация, народность, этнос и др.). Эта якобы фатальная неизменность выражается в неких эмпирически непроверяемых, постулируемых качествах и свойствах, таких как народный дух (он же германский дух) по И. Гердеру, исконно русские начала по С. Уварову, психический склад нации в терминологии О. Бауэра и в сталинской теории нации.

Еще один признак эссенциализма — упрощение (редукция) представлений о сообществе. К. Калхун определяет эссенциализм как мыслительный процесс, направленный на «сведение всего разнообразия населения к какому-то одному признаку, составляющему его главную „сущность“ и наиболее важное свойство»[80]. При этом «своей» этнической группе приписываются, как правило, сугубо положительные свойства: мудрость, смелость, доброта и др., а «чужим» общностям — преимущественно негативные черты: жестокость, хитрость, жадность и др. Такие оценки, будучи закрепленными в народной мифологии, а затем и в литературе, формируют в культуре устойчивые стереотипы самоописания народа. Н. А. Бердяев, анализируя устойчивый миф о германском духе, выделял следующее его важнейшее свойство: «Это — воплощенная германская воля»[81]. С. Уваров трактует позитивные «русские начала» также весьма упрощенно: как послушание народа самодержавию и православию[82]. Во всех случаях представления о неизменной сущности имели политические цели и как бы оправдывали политику запрета на обновление и реформирование общества.

Как правило, неизменная «сущность» народа, проявляющаяся в его поведении, обосновывалась либо мистическими представлениями, например волей Бога, либо некими природными началами, в настоящее время чаще всего ролью генетической наследственности.

Объяснение особенностей поведения людей с позиций природно-биологической предопределенности считается одним из основных признаков эссенциализма. Например, И. С. Кон, известный этнолог и социолог, специалист по изучению культуры сексуальности, называет идею природной предопределенности гомосексуализма эссенциализмом, а объяснения этого же явления как обусловленного воспитанием или собственным выбором личности — конструктивизмом. При этом ученый приходит к выводу, что оба подхода не стоит противопоставлять друг другу, поскольку они