И вот, когда идиллия их совместной жизни стала казаться единственно возможным способом существования в этом лучшем из миров, появился Дэн.

Вероятно, он приехал прямо из аэропорта, причем изрядно подвыпивший для храбрости, в надежде… На что? Возможно, снова собирался уговаривать ее вернуться, попытаться наладить отношения.

Увидев Рихарда, сидящего с газетой на диване, Дэн побледнел. Мила слишком хорошо помнила, что обычно за этим следовало, но ей в голову не могло прийти, что бывший муж поведет себя таким образом. Он чуть ли не с порога накинулся на Рихарда, требуя, чтобы тот проваливал из его дома. Разумные доводы и упоминания о том, что на самом деле коттедж принадлежит Миле, а раньше принадлежал ее родителям, не подействовали. Даже на факт развода бывший муж не обратил никакого внимания. Когда Мила поняла, что расстаться мирно не получится, она выкрикнула:

– Экс-Ти, код ноль-один!

Но даже вызов полиции не образумил Дэна, скорее подтолкнул к решительным действиям. Рихард только защищался. «Стол, кресло, мамин сервиз», – словно косточки на счетах откладывала Мила, подсчитывая ущерб. Разнимать мужчин она даже не пыталась – сработал инстинкт самосохранения. Мила прижалась к стене и в ужасе вскрикивала всякий раз, когда что-то с грохотом разбивалось. Закончилось все быстро: приехала полиция. При Новой Системе она стала работать неимоверно быстро. Но Дэн успел напоследок ткнуть Рихарда в челюсть так, что тот упал и стукнулся головой об угол стола.

Мила закричала. Если бы не присутствие посторонних – неизвестно, чем бы все закончилось. Полицейские скрутили и увели буяна. Старший инспектор скинул на сервер отделения видеозапись инцидента, что немедленно запустило судебный процесс.

Рихард пришел в сознание, но пребывал в ступоре, оглядывая окружающих странным взглядом. В момент, когда он открыл глаза и увидел над собой плачущую Милу, на его лице отразились испуг, а следом непонимание, затем все поглотила маска безразличия. Такого выражения на лице Рихарда она ни разу не видела, и ей сделалось страшно.

Спустя несколько минут прилетела авиетка с медицинской бригадой. Рихард по-прежнему не реагировал на окружающее – смотрел в потолок и молчал. Врач проверил реакцию зрачков на свет и спросил: «Как ваше имя?» Рихард перевел на него тусклый взгляд, губы разомкнулись: «Айййв…» – Едва различимый звук слился с выдохом.

– Ему больно! – всхлипнула Мила. – Его зовут Рихард. Рихард Сваровски.

В больнице констатировали сотрясение мозга. Рихард остался лежать в палате, прикрыв глаза, безучастный ко всему. Когда закончилось время посещений, Милу вежливо попросили покинуть отделение и предложили прийти завтра.

Она прилетела домой, вышла из авиетки и, ломая пальцы, долго стояла посреди лужайки, борясь с желанием вернуться в больницу.

На следующее утро Мила тихо рыдала на кухне, грызя носовой платок и проклиная Дэна. Термопакет с маковыми рулетами лежал перед ней на столе. Мила испекла их для Рихарда.

Только одно согревало ей душу: Дэн схлопотал срок. Миле с трудом верилось, что исправительные работы его образумят, но ее защитили власти, и это для нее оказалось важным.

Наплакавшись вдоволь, Мила встала из-за стола, сходила в ванную, привела себя в порядок и сказала:

– Экс-Ти, соедини с Рихардом.

Но Рихард не отвечал. Его миником сообщил, что «абонент наложил запрет на все вызовы». Что это могло означать?

Мила немедленно связалась с отделением больницы. Приятный женский голос сообщил ей, что Рихард Сваровски выписан еще вчера, и тут же отключился.

Вчера?

Мила заходила по комнате. Последние четыре с половиной месяца Рихард жил у нее и даже часть вещей перевез из своей маленькой квартирки в многоэтажном доме в центре, включая все самое необходимое. Почему он поздно вечером отправился к себе вместо того, чтобы позвонить ей и сообщить, что его выписали? Разве он мог так быстро выздороветь? Нет, что-то здесь не так!

«Мерзавец Дэн», – думала Мила. Да и сама она хороша. Почему все это время молчала, не рассказала Рихарду, что бывший муж ее по-прежнему преследует? Что же теперь делать?

Миником в квартире Рихарда тоже не отвечал. Можно было бы позвонить на работу, но Мила не знала номера. В Никте столько фирм по обеспечению спутниковой связи, что искать наугад было просто бессмысленно.

День она провела в тревоге, и постепенно напряжение, в котором находилась Мила, стало переходить в отчаяние.

Она попыталась поработать в цветнике, но, сломав две орхидеи, расплакалась и, зашвырнув лопатку и перчатки в ящик с инструментами, вернулась в дом. Приняв душ, Мила легла на кровать, включила головид и под его бормотание забылась беспокойным сном, а, когда проснулась, было пять часов вечера, и солнце било в окно.

На экране мелькала улыбающаяся физиономия Ремо. Он вскидывал руки, и зал вторил ему:

Я люблю вас больше жизни.

Каждый день влюбляюсь вновь.

Мои мысли – ваши мысли,

В двух сердцах – одна любовь.

– Экс-Ти, шторы, – скомандовала Мила. Голос от слез и сна охрип, и программа не распознала его, поэтому команду пришлось повторить еще раз.

Поднявшись, Мила побрела на кухню, приготовила ужин, зажгла свечи, включила тихую музыку и занялась своим туалетом. «Рихард придет, – сказала она себе. – После работы он мог задержаться, снова слетать в больницу, например».

Мила уселась в кресло. В груди постепенно образовывался холодный ком, от которого было трудно дышать. Время текло медленно, стало невероятно вязким. Ужин давно остыл, свечи оплыли, а Мила сидела и смотрела на входную дверь.

Далеко за полночь дверь, будто бы вняв ее молитвам, распахнулась. Рихард вошел и мрачно посмотрел на Милу. Она поднялась ему навстречу, хотела заговорить, но слова застряли в горле.

Мужчина, стоявший перед ней, казался чужим. Он закрыл входную дверь и быстрым шагом приблизился. Внутри у Милы похолодело. Рот Рихарда был плотно сжат, скулы заострились, глаза смотрели презрительно. Рихард неторопливо запустил пальцы в ее волосы, крепко захватил их в кулак, приблизил ее лицо к своему.

– Ненавижу тебя, тварь! Если бы не твоя волчья тоска я был бы уже за тысячу километров от этого проклятого города.

Мила была потрясена и не верила своим ушам и глазам. Лицо вчерашнего любимого искажала злоба.

– Я не понимаю, Рихард, что происходит? – столбенея от ужаса, прошептала она.

– Я не Рихард! – прорычал он прямо ей в ухо. – Меня зовут Айвен Смит.

– Н-не понимаю… – Милу затрясло как в лихорадке.

– В наших черепках биосиверы! Вот, что происходит, тупая идиотка! Мы настроены друг на друга.

– Какие биосиверы? – Она попыталась вырваться, но крепкая рука Смита еще сильней вцепилась в волосы. – Я не ставила никаких биосиверов…