Ближе к вечеру он остановился, чтобы передохнуть, и с удивлением обнаружил у себя за плечами, кроме одеяла, еще и мешок. Он открыл его и нашел там еду: хлеб, конечно, сыр, фрукты и печенье. Он и забыл, что нес с собой все это. Было только одно объяснение: тот, кто снабдил его едой, находился сейчас в Лесу Забвения. Поэтому Томек ничего о нем не помнил. Это мужчина? Женщина? Один человек, или несколько? Томек не имел ни малейшего представления. «Как бы то ни было, — подумал он, вгрызаясь в сыр, — кто-то любит меня, иначе он ничего бы мне не дал…»

Потом он вновь отправился в путь и шел еще долго, без устали, с легким сердцем. «Наш бе-е-едный ослик бо-о-олен — болят у него ножки», — напевал он себе под нос, как вдруг почувствовал, что за ним кто-то идет. Он обернулся и увидел теленка. Он протер глаза, и теленок исчез. Но тут произошло другое: волосы Томека вдруг стали быстро расти и доросли до колен. Тогда он взял ножницы, любезно предложенные идущей рядом курицей в деловом костюме, и начал их отрезать. Но чем усерднее он их стриг, тем быстрее они вырастали.

* * *

— Режь-режь! Режь-режь! — запел хор толстопузых человечков, сложивших руки на животе. Томек чуть не помер со смеху. Потом вся компания — теленок (он успел вернуться), пузатые певцы и курица в деловом костюме — зашагали в ногу и громко запели:

Режьте-режьте

Галстук новый,

Режьте-режьте

Рукава.

В песне смысла никакого,

Режьте-режьте

Рукава!

Томек еле держался на ногах от смеха. Все пели так задорно, что он подхватил:

Режьте-режьте

Груду тряпок

И карманы от штанов!

У улиток нету лапок,

Нет у коз и у слонов.

Скоро они остановились, потому что слишком много смеялись, тем более что надо было пропустить караван верблюдиков, бегущих справа. За ними следовали шесть сиамских близнецов, несущих седьмого в рюкзаке. Все направлялись на запад.

— Привет, ребята! — весело прокричал им Томек.

Близнецы не ответили, а последний окинул его мрачным взглядом, буквально говорившим: «Какие-то проблемы?»

Это немного отрезвило Томека, и в то же время он почувствовал, как его охватила усталость. Томек сел, но этого оказалось мало, и тогда он прилег на землю. Его голова покоилась на каких-то фиолетовых цветочках, которые пахли как пуховая подушка. Пахли? Он же ничего не должен был чувствовать благодаря тряпичным комочкам в носу. Он проверил — их там не было! Должно быть, они незаметно выпали. Томек подумал сделать новые, но было уже поздно, он засыпал. Три мышки-полевки в белых кофточках и в круглых очках присели на скамеечку в нескольких сантиметрах от его лица. Они внимательно осмотрели его, щуря глаза, потом первая заговорила:

— Ему нужна подушка! Принесите ему подушку!

— Определенно. Для крепкого сна необходима подушка.

— Нет… спасибо… мне… мне не нужна… по… по… — бормотал Томек, теряя сознание. — Я… я не хочу спать… Это… это… опасно… Не… не надо…

— Позвольте! — сказала третья мышка. — Что может быть лучше здорового сна, когда ты устал? Принесите же ему, наконец, подушку!

Томек почувствовал, как ему под голову подкладывают подушку, его пуховую подушку.

Глаза слипались, но он продолжал видеть трех улыбающихся мышек.

— Ну вот, — заметила первая, — вот и славно.

— Нет… это не… это плохо… — выжал из себя Томек, собрав остаток сил. — Вы… вы мыши-полевки… Полевки… не разговаривают. Я хочу… хочу домой…

— Несомненно, — промолвила вторая полевка.

— Определенно, — подтвердила третья.

Томек почувствовал, что скользит, скользит и не может остановиться. Он проваливался в бездну. Он хотел что-то сказать, но губы его не слушались. Слова гулко звенели в голове. Потом звон прекратился и все кончилось.

— Под… жи… животом у кро… кокро… у кро… ко… дила, — лепетал тонкий голосок.

Томек проснулся и открыл глаза. Он лежал на чистой кровати в идеально прибранной комнате, в которой пахло лавандой. Ребенок, читавший вслух, водил пальцем по строчкам. Ему было лет семь.

— Вот… где… был… пря… Нет… спрятан… ключик, — продолжал малыш, не замечая, что Томек проснулся и разглядывает его.

— Кокро… крокодил крепко… спал. Сей… час… или никогда… сказала… обезьянка… Флибус…

Томек не смог удержаться от улыбки. Ребенок вкладывал в чтение всю душу, но запинался почти на каждом слове. Окно было приоткрыто, и ветерок колыхал кружевные занавески. На улице темнело, наступали сумерки. Дерево тянуло к небу голые ветви. «Надо же, — подумал Томек, — листьев нету…» Обстановка комнаты состояла из простенького шкафчика, умывальника, туалетного столика и кресла, в котором с книжкой на коленях сидел ребенок.

— И он… начал… бесшумно… поркра… подкракр… черт! Подрак…

— Подкрадываться? — подсказал ему Томек.

В комнате словно бомба разорвалась. Ребенок открыл рот от изумления, выронил толстую книгу и рванул из комнаты со всех ног.

— Постой! — прокричал Томек, но тот уже исчез.

Томек сел на кровати, облокотившись на подушку. От этого простого движения у него закружилась голова. «Я слишком долго спал, — подумал он. — Но где я?» Понемногу к нему возвращалась память. Он покинул деревню… из-за медведей… Или нет… из-за цветов… Точно, из-за цветов… А еще был осел… его звали… звали его…

Он почти уже вспомнил имя осла, но вдруг услышал голоса. Словно за дверями на лестнице толкались по меньшей мере десять человек:

— Пропустите меня! Не пихайтесь! Я хочу посмотреть! Я тоже!

В конце концов всех заглушил самый громкий голос:

— Тихо! Вы его испугаете! Войдете только после того, как я разрешу!

Все стихло. Проскрипели ступеньки, потом в дверном проеме возникла фигура. В полумраке Томек разглядел седобородого старичка очень маленького роста. Он подошел к кровати Томека с доброжелательной улыбкой и сказал, раскрыв объятия:

— Добро пожаловать к нам.

— А кто вы? — тихо спросил Томек. — Где я?

— Вы в деревне Парфюмеров, — ответил старик. — Мое имя Эзтергом, и я здесь главный. В поисках новых ароматов мы нашли вас, спящего в поле, и принесли сюда. Не волнуйтесь, вы в безопасности. Посмотрите: ваши вещи сложены в этом шкафу.