На светофоре перед Старой площадью вспоминаю о недавнем инциденте с дверью и резко рву вперед. «Дэу» поворачивает направо, на Ильинку. Поеживаюсь. «Надо бы к психотерапевту сходить, – думаю, – а то так можно себе манию преследования придумать. А потом – шизофрения, желтые стены клиники, и больше никаких душевных терзаний».

Включаю музыку. Стараюсь отвлечься мыслями о том, что надо бы купить бутылку шампанского, но выходить из машины ломает, а потом я оказываюсь на набережной, и никаких магазинов больше не встречается. В тот момент, когда я подъезжаю к Лериному подъезду, Земфира начинает петь по радио: «Мне не надо и надо: ты – мое одиночество», – а блеклое московское солнце внезапно появляется над городом.

Сначала меня встречает убийственно сильный заряд духов. Такая концентрация аромата бывает в туалетах азиатских гостиниц и ванных комнатах, где подростки курят тайком от родителей. Вслед за запахом появляется Лера. В платье, на каблуках, в макияже, на который явно потрачено существенное время.

– У-у-у-у! – визжит Лера, бросаясь мне на шею.

– Мяу, – хрипло говорю я.

– Я шампанское открыла и, кажется, поранила руку. – Она подносит к моим губам указательный палец с еле заметной крапинкой крови. Кровь, по сценарию, полагается слизать.

– Хорошо не вены, – тянусь к пальцу языком. Лера отдергивает руку, разворачивается и, подиумно виляя бедрами, идет на кухню.

Лера постучалась в мою жизнь два года назад. Причем постучалась буквально – в дверь мужского туалета, раковина которого была заполнена окровавленными салфетками (мне разбили нос стаканом, впрочем, и я в грязь лицом не ударил, угодив сопернику бутылкой точно в переносицу). Войдя в туалет, она пролепетала что-то про ментов и что ей нужно немедленно меня увезти отсюда, иначе наступят какие-то глобальные неприятности. Я был изрядно пьян и недолго дал себя уговаривать.

Менее чем через полчаса мы валялись на полу квартиры в Сокольниках, а она скакала на мне верхом, истеричным шепотом выясняя, сколько мне платят за одну книгу. Потом вслух делила все на главы, и в конце нашего бухого суаре, с возгласом: «Я купила это время!» – кинула на пол пятьсот долларов (отнесем это на счет ее плохого умения считать) и убежала прочь, закрыв меня в чужой квартире.

С утра квартиру открыла девушка, похожая на билетершу Пушкинского музея, буднично поздоровалась, предложила кофе. И, даже не удосужившись выслушать объяснение незнакомым мужиком факта нахождения в квартире, сообщила, что хотела бы принять ванну. Деньги я оставил хозяйке квартиры в обмен на телефон ее сумасшедшей подруги.

«Такой у меня был порыв в тот вечер. Хотелось тебя купить», – объяснилась Лера на нашей следующей встрече в полуподвальном пакистанском ресторане. С тех пор похожие порывы случались у нас приблизительно раз в два месяца. Чаще не хотелось обоим, да и реже не получалось. То ли я попал точно в пазл одной из Лериных сексуальных фантазий, то ли она стала иллюстрацией того, что подобными активами с хорошей ликвидностью в моем возрасте не разбрасываются. Короче говоря, это продолжалось уже два года.

Лерина жизнь – сплошная порнография итальянского производства. Там, где все телки всегда в чулках, а мужчины – в костюмах и масках. С сексом в публичных местах и обязательным мужем, подглядывающим за изменой жены. В свои тридцать пять она является обладательницей хорошего тела, что вкупе с деньгами супруга, еврейского банкира Алика, позволяет ей не только крутить романы с одногодками, но содержать постоянно меняющихся молодых любовников (она называет их «котиками»). Время от времени она сваливает куда-нибудь типа Индии или Бали, объясняя супругу свои поездки общением с гуру в ашраме, или где там эти гуру обитают, я не особенно интересуюсь.

Описание одной такой поездки я вынужден был однажды выслушать. Она состояла из сеансов тантрического секса, чередующегося с обкуренными трипами в близлежащие поселки, чтобы отдаться первому случайному прохожему. Это у них называлось как-то вроде «опыления всех цветов» или похожей пургой. Стоит ли говорить, что в финале истории мне было предложено прокатиться по ночной Москве на такси с последующим групповым сексом с таксистом.

Лера была склонна к авантюризму и излишней театральности. Выкупить у вахтера дома Нирнзее ключ от крыши и заняться там сексом. Попробовать крек в компании нищих студентов-художников, прыгнуть с парашютом, оглаживать официанта каждый раз, когда он подходит к твоему столику, закрутить роман с соседом по лестничной площадке только ради «блядского», по ее словам, ощущения при встречах с его ничего не ведающей женой. «Представляешь, мы с ней еще и целуемся!» Продолжать заниматься любовью на заднем сиденье машины при приближении мента, в надежде, что он присоединится. В общем, после встреч с Лерой я чувствовал себя абсолютно нормальным человеком. На фоне ее обволакивающего безумия меркло все.

Вот и сейчас, несмотря на все чулки-каблуки и тишину квартиры, я оглядывался по сторонам, не появится ли из ванной дражайший муж ради исполнения threesome в финале пьесы, которую она два года готовила. Впрочем, не могу сказать, что меня это сильно беспокоило, слишком уж убедительно я был укурен.

– Я чего-то за неделю дико устала. – Она сделала глоток шампанского и сбросила левую туфлю.

– Новый любовник бармен? Ночные смены, душные прокуренные помещения. Понимаю! – Я вытащил сигарету.

– Какой ты циничный! – Она наигранно скривилась.

– Циник – мое второе, то есть третье имя. Все время забываю, у тебя курят?

– Ни черта ты не забываешь, просто лень напрягаться. Конечно нет.

– Жалко. Может, на балкон выйду?

– Кури. Скажу, что подруга приходила.

– Мы остановились на усталости. – Закуриваю. – От чего устала-то?

– Я открыла галерею. – Лера несколько раз хлопнула обеими ладонями по столу в такт сказанному.

– Господи, прости их всех! Ну тебя-то я всегда считал человеком умным. Очередная жена, проматывающая мужнины деньги на мазюльки, развешенные по кирпичным стенам с уродливой подсветкой?

– Ты ничего не понимаешь!

– Эту фразу мне говорят последние сорок восемь часов. Она из какого-то модного кино, да?

– Короче, дарлинг…

– Как же меня бесит это слово! Ко мне так училка по английскому обращалась.

– Ты ее трахал? – В Лериных глазах зажглись огоньки надежды.

– Ей тогда было уже за шестьдесят.

– Ну знаешь, кому что нравится.

– Так что там с галереей? – Срываю с бутылки фольгу и принимаюсь скручивать из нее самолетики в ожидании пустой истории новоявленной галеристки.

– Я когда последний раз была в Индии, попала в местную деревню. Там молодой парень лет восемнадцати…

– Трахал тебя со своими друзьями, а потом вы купались в вонючей реке и смотрели, как сжигают умерших. Вокруг стояла дикая вонь, но у него была такая задница, да?