— Надеюсь, вы хорошо выспались, мистрис Кенна? — спросил он, учтиво поклонившись.

Она кивнула и пробормотала:

— Да, спасибо. А вы?

— Должен признаться, что спал… немного беспокойно. Переживал за вас, дорогая.

Он улыбнулся и поднял миску с ложкой.

— Вижу, вы уже позавтракали.

— Да, уже… Прошу прощения, но я никого не увидела и…

— Вы не посидите со мной за компанию, пока я буду завтракать?

Что она могла ответить? Нет, я предпочитаю стоять здесь и смотреть, как заходит солнце? Но ужинать с монстром ей тоже не хотелось.

Маклейн разрешил ее сомнения, одарив одной из своих обезоруживающих улыбок и предложив ей руку. Кенна тотчас взяла его под руку, и он чуть вздрогнул при ее прикосновении.

— Вы ранены? — Она взглянула на него с беспокойством.

— Нет, не в этом дело.

А в чем же тогда? Она внимательно посмотрела на него, и ей показалось, он чем-то озабочен. Однако он молчал, и Кенна спросила:

— В чем же дело, лэрд Маклейн?

Он нахмурился и пристально на нее посмотрел. Затем пожал плечами и пробормотал:

— Я наблюдал за вами, когда вы стояли в дверях. И я думал о нашем поцелуе. А также о том, что восхищаюсь вами.

— Но я…

— А когда вы повернули голову, я перехватил ваш взгляд. Вернее, увидел ваши глаза.

— И что же?

Он криво усмехнулся.

— По вашим глазам я понял, каким вы меня видите, мистрис Кенна. Увы, правду иногда очень трудно принять, — добавил он со вздохом.

Кенна не знала, что на это ответить. Он думал об их поцелуе? Что ж, она тоже думала о нем. Это был чудесный поцелуй — нежный и жаркий. Так ей казалось раньше, до того, как это случилось.

Да, Маклейн был чудовищем, но в то же время он относился к ней… Ах, как жаль, что он не такой, как все люди.

Когда они вместе пришли на кухню, лэрд Маклейн жестом пригласил ее сесть за стол и сам положил себе еды. Ее муж никогда так не поступал. Он всегда садился за стол и ждал, когда она его обслужит. Но лэрд Маклейн положил себе овсянки и принес ее за стол так, словно по-другому и быть не могло.

И сел с ней рядом, совсем рядом, так что его бедро прикасалось к ее бедру. Пока он ел, Кенна украдкой поглядывала на его ногу. Ноги его были покрыты жесткими, чуть рыжеватыми волоскам, в некоторых местах они росли очень густо. Из-под края пледа выглядывало колено, и Кенне вдруг ужасно захотелось потрогать его. Захотелось положить на него ладонь и проверить, вздрогнет ли он при ее прикосновении.

Покойный муж часто поддразнивал Кенну, говоря о ее неуемных плотских аппетитах. «Сильнее, чем у любого мужчины», — говаривал он. И он был прав. Ей очень нравилась эта сторона семейной жизни. Когда же муж умер, ей очень этого недоставало. Но так было до тех пор, пока она не стала ужасно уставать от работы.

И вот сейчас… Ей казалось, что у нее даже пальцы покалывало от желания погладить эти жесткие волоски. Тихонько вздохнув, Кенна сжала пальцы в кулаки. Потом вдруг сказала:

— Там, на постоялом дворе, вы, кажется, говорили что-то про пятьдесят лет… Неужели вам пятьдесят?

Он взглянул на нее и криво усмехнулся.

— Мне не пятьдесят. Мне больше семидесяти.

— О Господи! Но вы выглядите… Он лукаво улыбнулся.

— Красавцем?

— Нет, я не стала бы называть вас красавцем, но вы…

Он так расстроился, что Кенна невольно рассмеялась.

— Я хотела сказать, что вы выглядите как настоящий мужчина, лэрд Маклейн. Вы слишком большой для того, чтобы называться красавцем.

— Неужели?

Теперь он снова улыбался, и Кенне пришлось напомнить себе, что временами во рту у него появляются клыки.

— Настоящий мужчина, говоришь?

Казалось, он был очень собой доволен. Но, наверное, любой мужчина очень доволен, когда женщины про него так говорят.

— Да, настоящий мужчина… и ужасно старый.

Маклейн ударил себя кулаком по колену, изобразив обиду.

— О, женщины! Столько жестокости в совсем еще юном создании!

Плед на нем немного задрался от резкого движения, и Кенна снова украдкой взглянула на его колено. Красавец? А почему бы и нет? Он и впрямь был очень красивым мужчиной. Вот только зачем она позволяет себе думать о таких вещах? И действительность вдруг снова навалилась ей на плечи тяжким грузом. О Боже, о чем она только думает?! Как может она сейчас думать… о мужских ногах?

— Лэрд Маклейн, когда я смогу уехать домой?

Он уставился в пустую миску и осторожно отложил в сторону ложку.

— После того, как я уничтожу Джина Монтроуза.

— Вы, кажется, говорили, что охотитесь за ним пятьдесят лет.

— Да.

Он посмотрел на нее с явным сожалением, и Кенна поняла, что дела обстоят еще хуже, чем она предполагала.

Кенна со вздохом поднялась на ноги.

— А что будет со мной? Что будет… с моей жизнью?

— Сожалею, моя милая.

— Я не могу остаться здесь навсегда!

— Да, понимаю. Я сделаю все возможное, чтобы найти его побыстрее. У этой крысы не хватит терпения таиться слишком долго. Он постарается как можно быстрее нам отомстить.

— Две недели! — заявила Кенна. — Я даю вам две недели на то, чтобы найти его. К тому времени он точно обо мне забудет.

— Человек, который живет не одну сотню лет, так просто не забывает своих врагов, Кенна. Пока он жив, ты не можешь чувствовать себя в безопасности.

— А здесь я могу чувствовать себя в безопасности?

Она окинула взглядом кухню и поморщилась, вложив в эту свою гримасу все, что думала о замке Маклейна. И в тот же миг в кухне появилась миссис Макдермотт. Старушка взглянула на Кенну с явным неодобрением, однако промолчала.

— Добрый вечер, миссис Макдермотт, — в смущении пробормотала Кенна.

Пожилая женщина презрительно фыркнула и, шаркая, направилась к очагу.

— Собери еды на два дня, — сказал Маклейн. — Мы выезжаем еще до того, как взойдет луна.

Кенна вскинула голову:

— Мы? Я тоже?

— Да.

Кенна в недоумении покачала головой.

— Выходит, я должна помочь вам отыскать Джина?

Она старалась держать себя в руках, но по спине ее пробегали мурашки. Маклейн вздохнул и на мгновение прикрыл глаза ладонью. Вид у него был ужасно усталый, словно он уже не одни сутки провел в седле.

— Нет, не должна. Мы не едем охотиться на Джина. Мы едем на встречу с королем.