– Алло, алло, – заверещала трубка. – Татка, что это у тебя такой голос?! Заболела, простудилась… Я же тебе в прошлый раз мешок с сушеным шалфеем выслала! Он там, рядом с вишней и хурмой!

– Простите, – Гена смущенно кашлянул в трубку, а потом растолкал Тату.

– Это, по-моему, тебя.

Тата приоткрыла одни глаз:

– Что? Что случилось? Мама? Что с ней!

– По-моему, ничего не случилось. Она подумала, что я – это ты. Только простуженная, – прошептал Гена.

Тата окончательно проснулась и взяла трубку.

– Мам! – звонко произнесла она.

– Тата?! Кто это был? Кто снял трубку? Мужчина?!

– Да, мама, мужчина. Мужчину зовут Гена. Почему он снял трубку? Телефон зазвонил, и он снял трубку. А почему ты звонишь на городской телефон, а не на мобильный? Звонила? А, наверное, я с вечера звук выключила…

Тата удобно устроилась на постели, понимая, что разговор может быть долгим. Рябцев, не желая мешать, вылез из-под одеяла и скрылся из виду. Тата продолжила разговор:

– Да, мама, мужчина. Да, знакомый. Хороший знакомый. Да, в доме. – Тата терпеливо отвечала на вопросы. – Мама, я тебе говорила. Ты, наверное, не обратила внимания. Нет, я не хочу сказать, что ты невнимательная мать.

Некоторое время Тата молчала. Она слышала, как возмущалась мать и как гремел чашками на кухне Рябцев. Гена уже успел выйти из ванны, накинуть на себя джинсы и, судя по всему, варил кофе. Тата улыбнулась – так приятно было иметь свою собственную жизнь.

– Хорошо, мама, я тебе напишу подробное письмо. И даже вышлю фотографии. Договорились. Я больше не буду так говорить… – включилась опять в разговор Тата. – Мам, а что ты так рано звонила? Случилось что-то? Да? Кто? Куда? Я ее видела когда-нибудь? Она будет в Москве? А почему не в Сочи? Ах, дела у нее тут…

Через час Тата и Рябцев сидели на кухне и завтракали.

– Давай я тебе еще бутерброд сделаю, – сказал Рябцев. Он до сих пор ни слова не спросил про звонок матери. Тата же пребывала в задумчивости.

– Нет, спасибо, – сказала она и опять уставилась в окно.

– Тогда пойду переоденусь, опоздать боюсь. – Рябцев собрал посуду со стола, сложил все в раковину, вытер стол и поправил маленький букетик календулы. Тата улыбнулась этой аккуратности.

– Гена, – сказала она голосом городничего из пьесы «Ревизор», – к нам едет тетя.

– Хорошо, – откликнулся Рябцев, – тетя – это всегда хорошо.

– Тетя из Киото. Из Японии.

– Она – японка? – осведомился Гена.

– Нет. Она просто давно живет в Киото. Была замужем за японцем. Потом японец умер. Она так и осталась там.

– С ума сойти, – присвистнул Рябцев, – это круто!

– Да, – согласилась Тата, – если учесть, что я никогда ее не видела. И вообще ничего не знала про нее. Но, поблагодарим высокие технологии, тетя нашла маму.

– Так она родственница со стороны мамы?

– Нет. Она – со стороны папы. Но дальняя родственница. Что-то вроде его троюродной сестры. И поэтому она – моя дальняя тетя.

– Слушай, давай быстрей одевайся, по дороге обсудим все, – заторопил ее Гена, – тетя из Японии – это здорово. Мы ей Москву покажем.

– Да? – с каким-то умилением Тата посмотрела на Гену. Вот он, идеальный мужчина – никаких проблем для него не существует. Даже тетя, свалившаяся на их голову, не пугает настоящего любящего мужчину!

– Мама сказала, что у тети очень сложный характер. Вот прям-таки ужасный. И поэтому они никогда не поддерживали отношений. Отец хотел этого, пытался, но мама против была. Она так и выразилась: «Это были одни нервы!»

– Ладно, поглядим, что там за нервы… – рассмеялся Рябцев. – Когда она прилетает?

– Через неделю. Надо будет встретить.

– Встретим.

– А вот где она жить будет, я не знаю… Если что, уложу ее на этот диван, сама буду спать в кухне. Там этот маленький диванчик удобный вполне.

– О, как я не подумал… – впервые за все время озадачился Геннадий Петрович. – А как же мы?

Он растерянно развел руками.

– Геночка, ну, она же не на год прилетает. Наверное, на неделю, другую… – успокоила его Тата.

– Будем надеяться, – буркнул Рябцев и добавил: – Как бы грубо это ни прозвучало.

– Надо будет закупить продуктов, купить комплект нового постельного белья. Красивого. И, наконец, купить сковородку. Взамен той, что я сожгла. А то тетя котлеток захочет, а жарить не на чем.

– Купим, не волнуйся, – сказал Рябцев и поцеловал ее в лоб.

Тата получила от матери точную дату и время прилета. До приезда тети Адели у них оставалось пять дней. Тата составила список продуктов и показала его Гене.

– Вот, смотри, думаю, из этого набора мы сможем сделать что-то национальное. Она, думаю, соскучилась по пельменям и блинам.

– Думаю, что пельмени и блины есть и в Японии. Надо купить немного на первое время, а потом выяснить ее пристрастия. И уже только тогда…

– Нет, Геночка, я так не хочу. Я хочу, чтобы у меня было все под рукой. Ну, мало ли.

– Хорошо, сделаем, как ты говоришь, – быстро согласился Рябцев.

Он уже понял, что Тата загорелась ролью хозяйки, принимающей заморскую гостью. Рябцев вообще понял, что Тате захотелось быть хозяйкой. Эта вся суета с мытьем окон, переменой занавесок, с шитьем скатерти на старый стол, спрятанный за дверь кухни, – это было не что иное, как проснувшееся желание своего «гнезда». «Девочки, они такие девочки», – вспомнил услышанную где-то дурацкую фразу Рябцев. Он вздохнул – они были знакомы год. Они прошли: первое свидание, первую размолвку (подумать только – из-за способа варить кофе!), они поцеловались, однажды Гена остался у нее на ночь. Это все произошло быстро, но это было так здорово, и теперь хотелось закрепить все это очень вескими словами. Такими, например, как: «Выходи за меня замуж!» Геннадий Петрович опять вздохнул – вот на работе оценили его упорство, организаторские способности и неплохой аналитический ум. На работе ему предложили повышение. Уже полгода как он заместитель директора департамента. У него персональный водитель, отличный оклад, куча бонусов всяких. Но у него нет до сих пор своей квартиры. Гена не мог себе взять ипотеку или кредит – мама бы этого не пережила. Да и он понимал некоторую невыгодность данного шага. Можно было снять квартиру побольше. И Гена несколько раз хотел об этом заговорить с Татой. Но разговор этот должен был неизменно закончиться предложением руки и сердца или хотя бы решением жить под одной крышей. Но как среагирует на это мама? А мама, Таисия Николаевна, не раз демонстративно принимала пахучие капли, едва заслышав о Тате. И если утром Гена заскакивал домой, в воздухе явственно пахло ландышем и валерианой. Лицо Таисии Николаевны выражало покорность судьбе.