Голос нарушил мысли Итана, ища трещину в его маске в надежде пробраться сквозь нее. Но трещин в ней не было.

Сулиан не мог сказать ничего такого, чего он уже не сказал за последние два десятилетия жизни Итана. Эти грязные слова давно перестали его трогать.

– Я понимаю, отец. Скажи мне, что я должен сделать, чтобы вернуть твое расположение, и я сделаю это.

Эти слова были на вкус, как пепел, но он говорил искренне. Итан сделал бы все возможное, чтобы Сулиан не смотрел на него слишком пристально.

Наступила пауза, ритмичное постукивание пальцев Сулиана по трону было единственным звуком, заполнявшим тишину, прежде чем он заговорил:

– Я больше не вижу в этом смысла. Я приказал тебе жениться на девчонке-магики. Ты провалился. Я приказал тебе вернуть ее. Ты провалился. Я приказал тебе привести ко мне твоего вероломного стражника. Ты провалился. Необученная собака выполняет команды лучше, чем ты.

Итан поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть убийственный взгляд, который Сулиан бросил в его сторону. Это его нисколько не беспокоило. Чувства, что отец испытывал к нему, были взаимными.

– Вэра вернется, отец. Я клянусь жизнью.

– Это в твоих интересах. Я, конечно, тоже надеюсь на это, – он сжал подлокотники трона, наклоняясь вперед, и сплюнул. – Я хочу, чтобы Басура была у меня в руках, а это невозможно, если мой наследник не может справиться с чертовой женщиной.

– Я понимаю, – повторил Итан, и его охватило чувство спокойствия, несмотря на скрытую угрозу. Возможно, юноше придется ждать дольше, чем он первоначально планировал, но Вэрали будет его. Он был уверен в этом. Как только Вэра получит его письма, она тут же вернется, и Итан встретит ее с распростертыми объятьями.

Сулиан был полон решимости использовать дочь короля Весстана, чтобы посадить Басуру на поводок, но чего он не знал, так это того, что само ее возвращение подпишет смертный приговор ему же. И Итан уже не мог этого дождаться.

Его охранник Уэс Коулман ждал прямо за дверями, когда Сулиан наконец отпустил Итана. Поза Коулмана была напряженной и сердитой, а костяшки пальцев одной руки побелели на рукояти меча. Но он молчал, зашагав в ногу с Итаном, когда тот прошел мимо.

Итан дернул плечами, пытаясь стряхнуть прилипшие к коже части туники, но по шее лишь пробежала острая боль. Липкая пленка пота и крови раздражала, но он боролся с желанием сорвать с себя одежду. Он хотел сжечь каждый чертов клочок ткани, сжечь все, вплоть до своих ботинок.

Эта картина вызвала у него внезапный смешок. Разве это не было бы нечто? Итан мог только представить, какие взгляды будут прикованы к нему, когда он будет расхаживать по дворцу голый, весь в синяках и ссадинах. Это, безусловно, дало бы змеям, разодетым в дворян, повод для разговоров.

Итан скорее почувствовал, чем увидел, что Коулман искоса смотрит на него, пока они пробирались по лабиринту дворцовых коридоров. Ему казалось, что этот человек ни на мгновение не переставал хмуриться с тех пор, как увидел его выходящим из тронного зала с окровавленной улыбкой на лице.

– Говори откровенно, Коулман. Я знаю тебя всю свою жизнь. Я чувствую, когда ты переполнен осуждением, – сказал Итан, сжалившись над ним.

Охранник закатил глаза и вздохнул, убирая руку с меча, чтобы жестом указать на него.

– Я не могу видеть тебя таким. Мой долг – защищать тебя. Каждый раз, когда ты входишь в эту комнату без меня, считай, я провалил задание.

Я приказал тебе жениться на девчонке-магики. Ты провалился.

Слова Сулиана закружились вокруг Итана, и он стиснул зубы, укрепляя свой щит, чтобы не пустить их внутрь. Должно быть, его маска соскользнула, потому что Коулман резко повернулся к нему и прочистил горло.

– Прошу простить меня за то, что перешел границы дозволенного. Я не должен был ничего говорить.

Итан покачал головой, обходя молодого слугу с кипой сложенных постельных принадлежностей.

– Тебе не за что извиняться, я же сказал тебе говорить свободно. Но мои отношения с отцом – это мое личное дело. Тебе не нужно думать об этом.

– Обычно это не…

– Не настолько очевидно?

Он был прав. Помимо нескольких более суровых уроков, когда Итан был младше, Сулиан обычно наказывал его способами, которые внешне не были заметны двору. Как бы сильно ни ненавидел его любящий отец, было недопустимо, чтобы его наследник бродил по замку с подбитым глазом.

– Я знал, что произойдет, если вернусь без Вэры. Ничего такого, – сказал Итан, пожимая плечами. Чего он не добавил, так это того, что ему пришлось понести наказание за всю свою охрану.

– А Гибсон?

Глаз Итана дернулся, но в остальном он сохранил непроницаемое выражение лица.

– А что с ним?

Коулман в нерешительности потер рукой подбородок.

– Был ли приведен в исполнение его… приговор за содействие ее побегу?

Итан протянул руку и схватил охранника за плечо, сжав его. Возможно, он и доверял Гибсону, но Коулман тесно сотрудничал с ним в течение многих лет.

– Он умер с честью, Уэс. Я даю слово.

Коулман снова кивнул, его лицо было напряженным. Итан ненавидел эту часть игры, постоянную ложь и скрытность. Особенно в адрес Коулмана, которого он знал всю свою жизнь и считал настоящим другом.

Он просто хотел быть честным в своих желаниях и планах и чтобы его люди по-прежнему гордо следовали за ним. Но из всех них Гибсон был единственным, кому Итан мог полностью довериться, и ирония этого не ускользнула от него.

К счастью, ему все равно пора было проверить, как там бедняга-охранник. Они должны были поболтать, и Итан отчаянно хотел отвлечься. Поэтому, когда они с Коулманом наконец подошли к его комнатам, Итан остановился, качнув головой в сторону коридора.

– На вторую половину дня ты свободен.

Коулман вздрогнул, поворачиваясь к нему.

– Ваше Высочество…

– Тебе нет необходимости стоять у моей двери весь день, со мной все будет в порядке. Я просто собираюсь отдохнуть и привести себя в порядок, а потом поищу компанию гораздо более интересную, чем ты, – солгал он, преувеличенно подмигнув. – Или, может быть, ты захочешь присоединиться?

Это не было абсолютной ложью. Итан действительно планировал найти более интересную компанию, но это был не тот интерес, который Коулман смог бы понять.

Лицо охранника сморщилось, но он усмехнулся, веселье сменило нерешительность.

– Мне придется отвергнуть это предложение. Боюсь, я просто не испытываю к вам тех же чувств, Ваше Высочество.

– Зря. Мне сказали, что ночь, проведенную со мной, невозможно забыть.

Глаза Коулмана забегали по лицу Итана, без сомнения, подсчитывая множество разноцветных синяков, которые теперь украшали его.

– Однажды я споткнулся и приземлился лицом в лошадиное дерьмо. Это тоже было весьма запоминающимся событием.

Искренний смех вырвался из груди Итана, удивив их обоих.

– Справедливо. Тогда, наверное, я просто приму ванну.

– Позовешь меня, если я тебе понадоблюсь?

– Конечно, – сказал он, снова качнув