– Нашего сенатора от Иллинойса? – блеснул отличной памятью президент.

– Не совсем, но, в принципе, его я и имел в виду, – не стал спорить госсекретарь.

– Но вернемся к нашему русскому. Это ведь про него наш лучший астролог Пол Глобсон напророчил кучу всякой гадости? Вот никак не могу взять в толк, и чем это может угрожать нашей великой стране какой-то нищий бизнесмен из дикой России? Ладно бы он был владельцем нефтедобывающей компании, но я помню, кого назначал, – фамилии Шмелёва среди них не было.

– Вот вы про кого… Но Пол Глобсон не мог ошибаться. Он лучший астролог нашего Ордена и вообще…

– Ни слова больше, Билли, – резко оборвал своего собеседника Брюс Моисман. – Не забывайся! Хотя в моем кабинете стоит надежная защита от прослушивания, но мы оба давали клятву свято хранить тайну нашего… Короче, хранить.

– Да, босс, виноват, – мистер С. Ракс повинно склонил голову и продолжил: – Выяснилось, что расположение звезд этого человека угрожало национальной безопасности Соединенных Штатов. Точно не выяснили, но при определенном стечении обстоятельств Америка была бы потрясена до основы основ.

– Ты снова переводишь все на задницу, Билли, – с укоризной произнес президент.

– Это почему?

– А кто упомянул основу основ? Таковой у нас давно уже является демократия и ее ценности. Следовательно, этот русский представлял угрозу не только для американской нации, но и для нашего личного счастья.

Госсекретарь аплодировал громко и долго. А потом наябедничал:

– А еще их премьер в своих интервью называет нас толстожопыми педиками.

– Какой негодяй! – возмутился Брюс Моисман. – Наглая клевета, мы тщательно следим за своими фигурами.

– Да он не лично про нас, а про всю нацию в целом.

– И это неправда. Вот ты, Билли, читал последний доклад Агентства Национальной Безопасности?

– Нет, сэр. Но мне его прочитали вслух. Да, я помню, что избыточный вес всего лишь у девяносто пяти процентов населения. Но что радует, среди людей – на уровне восьмидесяти.

– Что-то я не пойму…

– Имеется в виду, сэр, что среди чернокожих толстяков больше.

Брюс Моисман поморщился от грубой откровенности подчиненного. Долгие годы политической карьеры приучили его к осторожности в выражениях. Госсекретарь заметил недовольную гримасу и поправился:

– Извините, совсем забыл о толерантности. Конечно же, афрониггеры. И кстати… или не кстати… русский премьер обещал, что следующим президентом станет именно черный, ой.

– У нас или у них?

– У них-то афрониггеры откуда? Конечно, у нас.

– Какой негодяй.

– Кто?

– Тот, кто станет президентом.

– А он станет?

– Конечно, нет, у нас ведь демократия, а не интернационализм. И вообще, Билли, это очередная неудачная шутка мистера Volodiya. Помнишь прошлую? Как мы долго боялись заходить в сортир…

– О, да! И ходили прямо… Ой, извините, это русские виноваты.

– Северные варвары, – согласился Брюс Моисман. – Интересно, а почему их так называют, ведь на севере у нас Канада?

– Может быть, они ее уже оккупировали? – предположил госсекретарь.

Президент так разволновался от подобной несправедливости, что его неудержимо потянуло выпить. Он нетвердой походкой, осторожно перешагивая через солнечного зайчика, пробравшегося из-за металлокерамзитовой шторы, проследовал к своему столу и вытащил из ящика бутылку водки и два захватанных граненых стакана. Следом появился кусок лежалого, уже тронутого желтизной сала.

– Пить водку и закусывать ее салом меня научил сам покойный Джеймс Бонд, – похвалился Брюс Моисман, разливая. – Трогательный английский обычай, называется «файф-о-клок».

– Душевный народ эти англичане, – восхитился Уильям С. Ракс. – И традиции у них замечательные. Споем про старую добрую Англию или еще по одной?

– Конечно, повторим, дорогой мой, – согласился президент и достал еще бутылку. Потом подумал и присоединил к ней две банки пива. – Как говорят наши друзья и союзники с Туманного Альбиноса – водка без эля, что гинею отпустить до ветра!

– Туманного Альбиона, сэр, – машинально поправил госсекретарь.

– Я так и говорю. А ты, Билли, чем умничать, лучше бы рассказал, как мы избавились от этого русского негодяя. И не режь сало такими крупными кусками! Его в отличие от кокаина на любом перекрестке не купишь – продукт дорогой и редкий. Нет, лучше сам порежу, а то на второй срок не останется.

Мистер Уильям С. Ракс поперхнулся и долго кашлял, прежде чем начал доклад.

– Я подключил к этому делу министра обороны, сэр.

– Нашего?

– Разумеется. Английский был в отпуске по уходу за его заболевшей киской.

– О, эти англичане всегда так сентиментальны.

– Нет, сэр. У них министром обороны женщина. И у госпожи Виктории Брахман никогда не было домашних животных, за исключением мужа-футболиста.

– Вот как? А она из лейбористов или консерваторов?

– Не знаю, сэр. Должность была куплена два месяца назад на аукционе «Кристи» за тридцать три миллиона фунтов стерлингов.

Брюс Моисман в этот момент закусывал и потому пробурчал с набитым ртом:

– А почему не обратились к директору ЦРУ?

– Да ведь он же негр?

– Не может быть! – От неожиданности президент забыл даже про толерантность. – И что за мудак назначил негра на такой ответственный пост?

– Но, сэр, это вы его и назначили…

– Наверное, я был сильно не в себе? – Брюс Моисман смутился, разволновался и для успокоения поглаживал карту Западного полушария, расстеленную на столе, где-то в районе Гондураса.

– Вы были абсолютно трезвым, сэр, – осмелился возразить С. Ракс.

– Не помню…

– На следующий день после инаугурации. Вы еще сказали, что будет прикольно иметь афрониггера на посту директора ЦРУ.

– Я так сказал? – оживился президент. – Спасибо за напоминание, Билли. Будь добр, позвони ему и пригласи на вечернее совещание при свечах. И озаботься, чтобы устрицы в этот раз были свежие. Что за тухлятину мы ели на прошлый уик-энд? Опять какой-нибудь раритет с аукциона?

Госсекретарь обиделся и возмущенно засопел. Конечно, мужланские замашки шефа его очень возбуждали, но и доставляли немало хлопот по приданию им достойной гламурности. И вот новый несправедливый упрек. А ведь сколько стоило трудов и нервов, чтобы достать те самые устрицы, что остались от праздничного обеда на «Миссури». Того самого обеда…

– Ты что, ревнуешь, Билли? – забеспокоился Брюс Моисман. – Не волнуйся, завтра же утром он не будет директором, обещаю.