– Его нельзя увольнять, сэр.

– Это почему?

– А кто будет тренировать бейсбольную команду Белого дома? И традиция требует…

– Традиция? – радостно перебил президент. – Так давай же выпьем за традиции. Как замечательно, что они у нас есть.

– Да, сэр, у Соединенных Штатов древняя история.

– Ты мне будешь говорить! В колледже я получал за этот предмет высший балл во всем выпуске. И всего лишь за двадцатку в неделю. Так что выпьем за историю нашей великой страны, которая насчитывает уже больше двухсот лет. Кстати, почему насчитывает?

– В каком смысле?

– В прямом. Ведь считать должна арифметика.

– Ничего не могу сказать, сэр. Я всю сознательную жизнь изучал право, – скромно ответил госсекретарь.

– Ха, Билли, у тебя половинчатое образование. Ты изучал право, а как же лево?

– А мне не нужно налево, сэр. Я люблю вас.

Душевный порыв был прерван появлением секретаря. Простого, не государственного. Он вынес пустую посуду, в соответствии с обычаями «файф-о-клока» стоявшую под столом, и сменил на столе карту Западного полушария на Восточное – президент любил класть сало в район Персидского залива. Правда, ненадолго, а то через некоторое время закуска начинала медленный дрейф в сторону украинской границы, где и пропадала бесследно, даже не оставляя жирных пятен.

Простой секретарь закончил свои дела и молча вышел, а государственный продолжил было свои признания. Но Брюс Моисман не зря хвастался хорошей памятью:

– Но чем все же закончилась история с этим русским?

– Я думаю, что об этом лучше расскажет сам Пол Глобсон. Он уже часа четыре отирается в вашей приемной.

– Ну зачем же так долго?

– А пусть проникнется важностью момента. И, тем более, он ожидает приема не у кого-нибудь, а у одного из высших Посвященных нашего… Нашего, короче.

– У кого короче, Билли?

– А у всех, сэр. Хотите посмотреть? – Мистер Уильям С. Ракс достал из кармана листок бумаги. – Вот рейтинг журнала «Форбс» за первое полугодие.

Президент взял список и внимательно вчитался, беззвучно шевеля губами и покачивая головой. А потом перевел взгляд вниз, скривился и со злостью произнес:

– Вот задница, и здесь русские нам подгадили. Ладно, зови своего Глобсона.

Буквально через несколько секунд в кабинете возник главный астролог, вооруженный громадным портфелем из крокодиловой кожи, производимой китайцами из опилок по советской еще технологии. На стол поочередно были выложены несколько толстых пачек бумаги, два свитка, череп летучей мыши в масштабе три к одному, сушеная кроличья лапка, пузырек с бобровой струей, черная свеча медицинского происхождения и гусиное перо в бронзовой чернильнице.

Брюс Моисман поморщился:

– Избавьте нас от этого, Пол. Неужели нельзя было принести все материалы на флешке?

Глобсон даже вздрогнул от произнесенного вслух святотатства.

– Ни в коем случае, сэр. Моя наука настолько древняя, что не терпит механизации, не говоря уж о компьютеризации. Все расчеты выполняются вручную только на пергаменте или бумаге.

Такой довод убедил президента:

– О, да! Я вас прекрасно понимаю. Это как «Порш» ручной сборки – очень надежно и очень дорого. Ну, так объясните нам хотя бы на пальцах, какую угрозу представлял для нас этот Шмелёв и как вы справились с проблемой?

Астролог приготовился к докладу, приняв позу римского оратора на Форуме, подсмотренную в одном из исторических фильмов с Кирком Дугласом, и открыл рот. Но вместо слов оттуда вылетело облачко дыма, лицо Пола Глобсона вдруг стало стремительно усыхать, покрываясь глубокими трещинами, все тело вспыхнуло фиолетовым огнем, и он упал, на глазах превращаясь в кучку пепла, прикрытую мерзко воняющими тлеющими тряпками. Тегеранский ковер ручной работы был безвозвратно испорчен.

– Он это специально сделал, сэр? – спросил госсекретарь, гнусавя из-за прижатого к носу кружевного платочка.

– Тихо, Билли, – прошептал президент. – Он грядет…

– Куда?

– Не куда, а кто. Великий Магистр грядет, я чувствую его приближение прямо сейчас, – пояснил Брюс Моисман. – Прямо сейчас…

Всколыхнулись тяжелые шторы, громко хлопнули лампочки в люстре и светильниках, осыпаясь на пол стеклянным крошевом, и прямо в центре кабинета сгустилась тень. Она быстро становилась все реальней, превращаясь в таинственную фигуру в черной рясе с надвинутым на глаза капюшоном. Сразу в нескольких местах Овального кабинета вспыхнули огоньки, оставив после себя едкий дым – это горели многочисленные подслушивающие устройства, а госсекретарь с громким криком вытащил из кармана вспыхнувший в его руках диктофон.

– Это Вы! – Президент, хоть и предчувствовал визит, был потрясен. О существовании этого человека, если то был человек, знали очень и очень немногие. Еще меньше оставалось после аудиенции в живых.

– Да, это я. – По знаку Великого Магистра подлетело кресло, и он опустился так величественно, как если бы садился на трон. Привычка? Лицо так и осталось закрыто капюшоном, только в глубокой тени под ним фиолетовым светом сверкнули глаза. – Я тут насорил немного… Потом не забудьте прибраться.

– Извините… а он эт самое… все? Насовсем? – спросил Брюс Моисман, указывая на все, что осталось от астролога.

– Да. – Короткая пауза после столь исчерпывающего ответа свидетельствовала о неуместности дальнейших расспросов. Но после произведенного должного впечатления пояснение все же последовало: – Этот болван провалил операцию.

– Но как? – опешил президент. – Ведь Пол Глобсон пришел с докладом об успешном выполнении.

– Он дурак!

– Я знаю, сэр!

– Теперь это уже не важно, – Великий Магистр покосился на кучку пепла на полу. – Ваш астролог не придумал ничего лучшего, как послать на устранение обычных снайперов.

– Я бы тоже так сделал, сэр. – Брюс Моисман в недоумении почесал затылок. – Раньше всегда срабатывало.

– Да, для обычных людей достаточно. Но наш клиент исчез точно в момент выстрела.

– Сбежал?

– Нет, он пропал вообще и до сих пор не найден ни среди живых, ни среди мертвых.

– Так и на кладбищах искали?

– Не болтайте ерунду! При чем тут кладбища? Существуют методики… Впрочем, вам о них знать еще рано.

– А чем же он тогда опасен, исчезнувший русский?

Великий Магистр нахмурился. Так, во всяком случае, показалось президенту, потому что под капюшоном ничего не удавалось разглядеть.

– Лучше бы вам никогда не задавать этот вопрос.

– Тогда считайте, что я промолчал.

– Но тем не менее… С вероятностью в девяносто процентов – он «Спящий».