передумал… Мои же бабки… — пошатнулся он, попытавшись подпихнуть меня в нужном ему направлении, но потерпев фиаско. Я самую малость отшагнула, и его рука соскользнула.

— Тогда нам, наверное, нужно сейчас связаться с моим руководством и информировать об изменениях и возможно расторгнуть договор до того, как я приступила к исполнении обязанностей в его рамках.

— Да че ты сразу-то! — возмутился объект, но сразу и сдался. — Западло что ли со мной сзади прокатиться? Ладно, Филька, вылазь, пересядь ты назад, я впереди поеду.

— Нарушение правил, — сообщила я, но дальше препираться перед офисом не стала. Забавлять всю опергруппу отказом исполнения от второго задания, даже не начав, нет желания.

Водитель понятливо принял из моих рук букет и уселся с ним сзади.

— Это… Женюль, побазарить бы нам. — начал ожидаемо объект, стоило только мне вырулить на проспект.

— Евгения, пожалуйста, господин Некрасов, — поправила его я, следя и за дорогой и за его рукой, что он явно хотел ляпнуть на мое колено, но видимо не решался сходу.

— Да че ты вся из себя серьезная-то такая? Типа при исполнении, да? — зафыркал он с нарочитой веселостью, обдавая меня спиртовыми парами.

— Так и есть.

— Ну ясно-ясно. Серьезно относишься к работе, да? — Некрасов подался ко мне, выдохнув почти в ухо, и мне стоило реального труда не поморщиться. — А это… заработать реально мимо вашей кассы хочешь? Я хорошо забашляю, клянусь!

— Господин Некрасов… — начала я, мысленно обращаясь к примеру невозмутимости в образе Михаила Константиновича.

— Э-э-э, ну хорош, а! Толян я! Давай типа забудем про эти охранные штучки-дрючки, и ты будешь сегодня девушка моя. Не эскорт, не подумай чего, а прямо по серьезке девушка, невеста прям типа… пусть эти добое… дебилы умоются!

— Вами были четко оговорены все мои действия с Михаилом Константиновичем, — я резко свернула к обочине и затормозила. — Если вас данный сценарий больше не устраивает, и вы желаете чего-то другого, то я выйду прямо сейчас.

— Обязательно быть такой сучкой? — рявкнул Некрасов, отворачиваясь. — Ехай дальше давай, уплочено за все!

Я не стала и плечами даже пожимать и тронулась. Объект же зло сопел всю оставшуюся дорогу, демонстративно не глядя на меня.

— Дверь мне открой, как положено! — зарычал он, хотя я и так уже открыла свою для этого. Обиженный пьяненький мужик — то еще паскудство, мигом обнажающее свое настоящее нутро, но я на работе не для того, чтобы давать оценки.

— Чтобы весь вечер за спиной стояла и бдела, ясно? — продолжил бенефис обиженки Некрасов. — Иначе завтра твоему начальству выкачу предъяву!

На мгновенье я позволила себе представить момент выката претензий этого мужского недоразумения Корнилову или вообще Камневу, но пресекла на корню крамольную фантазию или рисковала заржать непристойно.

Мы поднялись на щербатое школьное крыльцо и вошли в распахнутые настежь, невзирая на конец декабря, двери, миновали растянутые под потолком похоже самодельные гирлянды «Пятнадцать лет спустя» и «Привет выпуск восемьдесят четыре» и тому подобное, долго шли по коридору на грохот музыки, пока не достигли актового зала с кучей народа и накрытыми столами с кулинарными изысками явно призводства ближайшего кафе или вовсе школьной же столовки.

Бывшие школяры уже все были заметно навеселе, видимо, с час как начали набираться после обычной официальной части. Некрасова заметили и узнали далеко не сразу. А когда узнали, то, как я и ожидала, среагировали самые вдатые отнюдь не восхищением. Однако объект гордо сделал морду кирпичом и прикинулся, что вопли «О, Сява приперся!» и «Сява-то как вырядился!» вообще не в его адрес раздались.

— Стой тут! — велел мне дополнительно он, выбрав свободный стул с презрительным видом особы королевской крови, достойной не менее, чем трона, и приветствовал всех через губу, как если бы снизошел до черни, и вокруг зашептались, пялясь на меня.

— Ой, Толик, а ты это с кем? — наконец решила поинтересоваться ярко накрашенная очень миловидная женщина. Могу поспорить — бывшая звезда класса или бы Некрасов не раздулся так сходу.

— А я, Настюх, теперь исключительно только с охраной везде хожу, прикинь! — важно ответил объект.

— Ну, охеренная охрана — телка смазливая! — хохотнул какой-то бугай с уголовной рожей и наколками на пальцах. — Она того, твоего Ваньку-встаньку вялого видать охраняет, шоб не падал совсем уж?

Его поддержала глумливым хохотом и подобными же высказываниями с нарастающим градусом скабрезности еще несколько типов, откровенно смахивающих на быдло-гопников, классифицированных мною как бывшие школьные хулиганы, а также потенциально опасные индивидуумы, которые, еще набравшись, наверняка попробуют проверить степень моей квалификации.

— По себе меня не равняй, Миронов! Серьезные люди, как я, работают, а не копейки на заводе на пивас зашибают, потому и сотрудничают чисто только с самыми крутыми охранными агентствами для своей охраны. И отдыхать предпочитают культурно и с размахом, в обществе офигенских женщин, а не как вы тупо дешевых шалав по баням щупают! — огрызнулся Некрасов и намахнул поднесенную той самой бывшей первой красавицей штрафную, глянув на нее со значением.

В ответ пошел матерный ропот, даже вскочил кто-то, но соседи его угомонили, однако из того угла отчаянно стало фонить злостью. Ну вот и зачем? Ясное дело, что это появление с охраной ради вот этого момента типа триумфа и было, но откровенно так нарываться, зная, что не тебе вдруг чего разгребать, гаденько все же.

— Ой, да не слушай ты этих неудачников, Толик! — зыркнула на компанию Настя, опять подливая. — Расскажи лучше — где ты сейчас и чем занимаешься.

Экс-звезда решительно подсела к Некрасову, оттеснив еще парочку резко заинтересовавшихся им женских особей и явно этим вызвав еще большее раздражение Миронова, как его окликнули, Игоряна. Начала что-то щебетать, помахивая ресницами, заливисто хохоча к месту и не очень и периодически шепча на ухо что-то ему, стреляя косыми взглядами на меня, как и многие другие за столом.

Группа бывших хулиганов так же сплотила ряды, то и дело с их края стола доносился глумливый ржач и малоцензурные замечания в наш с объектом адрес. Но я не вслушивалась в разговоры, отфильтровывая только общий эмоциональный фон и выцеживая из него возможные угрозы. В какой-то момент не на шутку напряглась, потому как могла поклясться, что гопники-однокашники своими пьяными мозгами дошли до необходимости сделать какую-то пакость, уж больно рожи и взгляды у них стали говорящие. Я принялась уже внутренне готовиться к обороне или же к необходимости срочно эвакуировать изрядно набравшийся и разошедшийся в хвастовстве объект, прикидывая насколько его вероятное сопротивление будет помехой.

Хулиганье не первой свежести, зловеще ухмыляясь, вместе покинуло зал, наверняка решив приступить к действию, и я прямо ждала