седая бородка, а голову закрывала простая чёрная шляпа. Сильная душа, явно неплохой маг. Он сел рядом с нами, около Лайзы, которая тут же отодвинулась и насторожилась.

— Почему же? — поинтересовался я.

— О, значит они или очень странные, или вы тут впервые и не осведомлены. Как думаете, что продаётся на этом аукционе? — насмешливо поинтересовался старик.

— Антикварные чайные сервизы и коврики из экзотичных животных, — ответил я тем же тоном. Тот повернулся ко мне, устремив взгляд старых тёмно-зелёных глаз на меня.

— Шутки изволите шутить.

— Что же, я действительно не знаю. Если из более безобидного, тот тут могут быть книги с запрещёнными заклинаниями или ритуалами, что недоступны иным методом. Сомнительные артефакты или то, что правительство страны забрало бы себе. Краденная всё у той же страны элитная амуниция и артефакты, разведка или тайны, и, конечно, рабы, — решил я с ним немного поговорить. — Но почему вы подошли к нам? Не только же из-за того, что я сижу тут с девушками?

— Вы явно маги, но скрываете это каким-то методом, и от вас вообще не исходит эмоций. Мне просто стало интересно, зачем вам рабы, — спокойно ответил тот. Интересно, только сейчас включил эмпатию, но он не защищал эмоции.

«Не умеет или не считает нужным?» — задумалась Широ.

— Маг разума, да? Что же, мы хотим оставаться неузнанными, вот и скрываем. Но разве не может привлекать людей… немного экзотики? Или вы тут не за тем же? — спросил я у сильного, пожилого мага.

— А что если я просто сочувствующий человек? Не буду осуждать ваши предпочтения тут много подобных вам, — проговорил он, но в эмоциях скользнуло чуть неприязни, интересно.

— Тогда вы могли бы освободить рабов, доложить страже или ещё кому-то. Или маги разума нынче могут быть случайными людьми? — поинтересовался я с долей удивления.

— Тут столько влиятельных, важных людей, что мой голос это перекрывает. Или думаешь столько трущихся тут в один день людей, спешно ныряющих в переулок к заднему входу или пропадающих в торговом зале на много часов, спешно надевая маски, осталось бы совсем незамеченным? Как и крытые большие ящики, из которых иногда доносятся удары «редких домашних животных», что продаются наверху… если ты думаешь, что возможно, то попросту наивен, — он даже перешёл на «ты», буквально на одном дыхании выдав монолог.

«И правда сочувствующий?» — удивилась Лайза.

— Допустим, вы сочувствуете нелюдям, покупаете их и… отпускаете? Отправляете с конвоем до родины? Или в многодневный переход до Тальсинна, где есть посольства их стран? А не подкармливаете ли вы систему, подкрепляя спрос? И я бы и сам не особо интересовался чужаками, но не выходит ли так, что они делают круг и возвращаются сюда или на другой рынок, так что вы ещё и облегчаете работу работорговцам? — поинтересовался я, глядя на него. Лайза тоже изучающе смотрела на старика в маске. Тот вздохнул.

— Ты не понимаешь, тут многих удивляет сама идея помочь нелюдям, может не все, но многие смогут выбраться из страны. Всех не спасти, но если удаётся освободить хоть кого-то… не осуждай мой способ тратить свои деньги.

— Я не говорил, что помощь нелюдям претит мне, но мне интересен сам метод. Вместо того чтобы выкупить тут нескольких, надели бы эту маску, чтобы напасть на тех, кто рабов перевозит. Атаковали бы во время передачи или отследили бы хозяев. Сразитесь, если вас настолько заботят нелюди, что вы готовы их выкупить. Всё равно нарушаете закон, находясь здесь и покупая их. Вы можете ощущать, что мы не слабы даже через нашу маскировку, но ровно то же могу и я, у вас душа сильного мага, возраст вам не помешает.

— И сколько я тогда убью, чтобы спасти немногих?

— Даже если это рабовладельцы, не видящие проблемы во владении разумным существом как собственностью, игрушкой? — я не отрывал от него взгляд. Мужчина был удивлён и несколько раздражён таким вопросом.

— Люди могут исправиться, а ещё от тех, кто умрёт, могут зависеть другие, кто ни в чём не виноват. Не так ли? — поинтересовался он.

— Да, это так, — согласился я, сохраняя тот же ровный тон, не выдавая своего отношения. — И я знаю примеры подобного. Но те, кто находятся здесь, кормят и покрывают непрерывно работающую систему прямо сейчас. Своими деньгами вы оплачиваете и поощряете деятельность работорговцев. Не стоит ли начать вставлять палки им в колёса, коль есть сила и желание?

— И множить смерти. Что будет, если погибнет важный городской чиновник? Хаос в его ведомстве, пока не найдут другого, и тот не вникнет в дела предшественника, остановка важных для общества процессов. А ещё могут умереть те, кто случайно оказался рядом, или кто не хотел бы работать в таких местах или на таких людей. Кто не нашёл другое место и с болью в сердце проходит мимо, поскольку не может ни на что повлиять. Кто тоже считает, что нелюди ничем не хуже людей, — он решил подойти к вопросу с иной стороны, о которой я и сам не раз думал.

«В конечном счёте, правильного ответа нет. Среди тех же культистов Палладиуса наверняка были и те, чью волю подавили или изменили ментальной магией, виноваты ли они, что попались, и их посчитали подходящими? Нет, но им не повезло», — сказала Широ.

«Как нет и милосердия к работорговцам. Сожалею, но если это не выкорчёвывать, то оно будет долго жить, а когда актуальность перемирия ослабнет, многие сидящие здесь будут агитировать за возвращение рабства, чтобы не устраивать этот цирк», — добавила Лайза. Пока я кивнул и отвернулся от собеседника в чёрной маске.

«Интересная вещь, Лайза. Кажется, я узнал уже обо всех Хранителях. Звёздный Океан Инис, Созидание Кирин, Разрушение Кармит, Время Эон, Жизнь Шия, Вечная Война Сандар. Среди Хранителей нет Милосердия. Единственная концепция разумных, которая встала на вершине Вселенной наравне с её основами, это Война», — с некоторой грустью сказал я.

«Но сами Хранители, кажется, понимают эту концепцию, иначе не следили бы за мирами, а просто пустили бы всё на самотёк», — заметила Широ. Да, это правда, но…

«Да, это так, но всё же это показатель того, что ближе сердцу человечества, хотя нет, скорее большинства разумных рас. Миролюбивые либо прячут оружие за спиной, либо погибают. И, кажется, Хранители это делают не