— Не вопрос, командир.

— Ну и ладушки. Поглядывай, скоро Баста с Грешником приехать должны.

— Добро!

Недолгий разговор по душам с взводными подтвердил то, о чём шептался весь взвод — во взводе есть стукач. Все, кто работал или служил в мужском военном коллективе, понимают, как важно его вычислить.

В конце сентября здесь не падают с пальм жёлтые листья, и стаи шакалов не мигрируют в Африку. Жара под сорок градусов палит нещадно, хотя по ночам стало холоднее. Скоро октябрь, воздух станет прохладнее, и задуют ветра. Пыль с песком в глазах и во рту не прибавят радости, но хоть потеть будем меньше. Непривычное для организма обезвоживание тут никому не на пользу.

Увидев приближающийся УАЗ «Патриот» с тянущимся за ним пыльным следом, я рассмотрел его в бинокль и взял в руки радиостанцию:

— Камрад — Борзому!

— На связи! — ответила радиостанция голосом взводного.

— УАЗ Басты на подъезде!

— Хорошо, принял!

Вошедший во двор Грешник выглядел выжатым как лимон. Гул приветствующих заполнил двор.

— Свободу Анджеле Дэвис! — помахал я биноклем Грешнику. — Русские не сдаются!

Он махнул мне рукой в ответ, продолжая здороваться со всеми во дворе.

Вскоре, сменившись с поста, я спустился во двор, где вовсю обсуждалась тема о бабах и способе их использования. Выдра уже в который раз рассказывал историю своего похода в местный бордель. Когда он дошел в своём рассказе до того места, где ему предложили халяльного и холёного пидора, двор взорвался хохотом, ибо бойцы третьего взвода слышали эту историю впервые. Последовавшие комментарии вообще загнали либидо Выдры в угол. Стоящий рядом со мной Карабас, бывший ФСИНовец, а ныне тянущий лямку «тяжёлым» в расчёте СПГ, добавил масла в огонь:

— А я бы дал на клык этому мальчонке!

— Тебе дай волю, ты и ишака натянешь, ёбарь-террорист! — послышалось уже в адрес Карабаса.

— Да ладно вам! — ничуть не смущаясь, отмахнулся он. —

Много вы знаете, неженки брезгливые. Попробуйте для начала, а потом пиздеть будете! Дырка и есть дырка, главное, что тёплая! — Карабаса часто невозможно было понять. То ли он угорает над всеми, то ли говорит всерьёз, отчего поймать его на слове, как настоящего урку, было сложно. Профессиональная деформация, хуле. С кем поведёшься, от того и наберёшься. Изворотлив был как уж на сковородке.

Когда гогот немного улёгся, тот, кого я для себя отметил как язычника, сказал тихо, но так, что услышали все:

— Не понимаю я вас, это же всего лишь физический процесс.

После этого он рассказал историю о выпотрошенной бабе на Донбассе, и я вспомнил, что уже слышал об этом бойце. И как его звали, тоже вспомнил — Куница. Мясник до мозга костей. Еле дослушав его историю до конца, я не выдержал после его слов о прекращении мучений изловленной наводчицы:

— Ну да, расскажи мне за серого бычка! Не знал бы я тебя и твою славу, так и стоял бы сейчас, уши развесив! Одолжение ты ей сделал или насладился вдоволь?

Язычник достал из костра горящую головешку и медленно продолжил:

— Ну… Не совсем. Перед тем, как предстать перед Перуном, она смогла полностью прочувствовать всю боль земного мира. Я жгутировал ей по очереди руки и ноги, пока их отрезал, а в конце и в ливере покопался. У баб природой заложен другой болевой порог, и она чувствовала всё, что я с ней делал, но не могла ни потерять сознание от боли, ни умереть от потери крови раньше времени.

— Ты больной на всю голову! — раздражённо сплюнув, я направился в дом. Идущий за мной Мага окликнул меня:

— Борзый!

— Что? — разговаривать мне в этот момент совсем ни с кем не хотелось.

— Я не совсем понял, можешь объяснить? При чём тут телефон той бабы в мусорнике?

— Местоположение нужного телефона по биллингу можно вычислить с точностью до десяти метров. На Донбассе это был один из способов наведения арты на скопление мирняка.

— А-а-а… Понял, спасибо! — ответил мне горец.

Стараясь успокоиться и не сматериться в ответ, я побрёл в комнату к своей лежанке, где хотел помолиться Богу на ночь и поблагодарить Его за прошедший день.

Глава 8

Перед смертью не надышишься

Это нормально — быть храбрым.

Мы сами выбираем себе свою жизнь и, зачастую, сами выбираем, как умереть.

© Даниэль Франсишку Рошу, «Белый дьявол Мозамбика»

Верно говорят, что атеистов на войне не бывает. И эта война — не исключение. Так или иначе, чаще или реже, здесь молятся все. В ночь пред боем каждый обращал свой взор к небу. Такие, как Борзый, шептали «Отче наш». Куница и остальные язычники взывали к помощи своих Богов: Перуна, Сварога, Хорса и всей остальной братии идолов и божеств древней Руси. С восходом солнца Мага и Ваха, проведя омовение, расстелили коврики в глубине двора и уселись на них в направлении Востока. Рядом с ними в таких же кланяющихся позах находились несколько бойцов-мусульман из примкнувшего к нам взвода. Им никто не мешал, все всё понимали.

Все выходящие во двор подходили к УАЗу Басты и брали себе по две полторашки питьевой воды. Я заливал воду в свою пластиковую фляжку натовского образца, с белой завистью глядя на тех, у кого был свой «Кэмел-бэк», в которые они просто эту воду залили, не особо мороча голову над тем, как закрепить пластиковые бутылки или фляги так, чтобы не проебать их в горячке боя. Свою вторую бутылку воды я запихнул в редак. После снятия сапёрами своих же растяжек по охраняемому периметру, стал вопрос о том, кто останется со старшиной собирать наши пожитки. До последнего оставаться никто не хотел. Даже Мэни, яростно дриставший в последние дни, заявил о своём нежелании пропустить штурм, почему-то косясь на Шума. Ситуацию разрулил Камрад, назначив помощниками Куску Выдру и Шума, как ещё ни разу не помогавших старшине с переездом с позиции на позицию. Те поворчали немного, но перечить не стали. Геройствовать вроде как не принято, но и слыть косарем — тот ещё зашквар. В третьем взводе вопрос погрузки личных вещей бойцов и взвода решили ещё проще — потянули жребий. Хорошо, хоть не в русскую рулетку сыграли.

Оставив свои вещи в особняке, взяв из них только самое необходимое, оба взвода стали грузиться в свои машины.

Камрад курит возле УАЗа, глядя, как Гремлин контролирует погрузку взвода в КамАЗ и Урал. Машины третьего взвода тоже уже почти заполнились и ждали команды. Наконец, в радиостанциях снайперов и сапёров стереозвуком раздался голос