— Знаешь, я тебя не пугала. И не издевалась. А ведь могла бы… Вот бы повеселилась! — Катерина презрительно глянула на притихшего Степана повернулась к Киру.

— Волк не оборотень. Они, и Волк и Кот и Сивка могут превращаться, это их сказочное свойство, так же как и другие возможности. Кот, например, умеет словами усыплять, Сивка и Волк летать.

— А почему Степан сказал, что Волк твой брат? — решился уточнить Кир.

— Потому что это правда. Мы породнились через побратимство. Тут это возможно. Если что-то спросить хочешь, лучше у меня спрашивай. А то у Степана бывают приступы дурацкого веселья. Вон, как сейчас.

— Да ладно, пошутил просто. — Степан сел на подушке, и уже жалел о том, что Катерину рассердил.

— Шутник, блин! — Киру страшно хотелось его треснуть.

— Не, ну ты ж поверил! Видел бы ты своё лицо! — Степан поднялся с подушки. — Ладно, не злись. Всё равно ты меня одолеть не сможешь, так что лучше и не заводись.

— А с чего ты решил, что не смогу? — Кир уже был на пределе.

— С того, что если вы сейчас подеретесь, я вас сама, лично из Лукоморья выкину! Обоих! — Катерина всерьез разозлилась на мальчишек. — Вы что, не соображаете, что наших сейчас просто подстрелить могут? Хоть бы они вернулись целые и невредимые!

Она стремительно ушла в горницу и опять уставилась в блюдечко.

— Ладно, отложим. Она и правда сейчас на взводе. В прошлый раз Волк почти что умер. — Степан почувствовал себя неловко.

— А что было в прошлый раз? — Кир тоже решил не обострять ситуацию, и следующие несколько часов просто слушал Степановы рассказы. Открыв рот.

Когда небольшой отряд вернулся с дочкой Жаруси, благополучно миновав наемников так, что те и не подозревали об этом, Кир уже немного лучше разбирался в том, что происходит в Лукоморье. К Катерине ему теперь и подходить было страшновато.

— Нифига себе! Слушай, а как она это делает-то?

— Cказочница она… Она же тебе сказала. Как делает, как делает… Да кто её знает, как! Сам увидишь! — Степан пожал плечами и прислушался. — О! Похоже, приехали! То есть прилетели!

Жарусина дочка оказалась очень яркой, миниатюрной, подвижной и вспыльчивой. Не в смысле характера, а в смысле огнеопасности. Летает такой огненный вихорек, и рассыпает искры.

Катерина стремительно плеснула водой на любимый стул, спасая его от ожогов, после попытки Зорицы сесть на спинку. Птичка страшно расстраивалась, переживала и полыхала ещё больше.

Жаруся могла её утихомирить, но очень ненадолго. Кот, закатив глаза, мрачно смотрел на мечущуюся в воздухе птичку, больше всего напоминавшую подожженную петарду.

— Добром это не кончится. — стонал Баюн, слыша испуганные вздохи Дуба.

Жаруся велела дочке посидеть пока в печи, где она поджечь ничего не могла, но расстроенный птичий ребенок вместо этого просто втянул весь огонь в перья, и в Дубе начало стремительно холодать. Волк ухмылялся, глядя на стремительно озябшего Кота. Жаруся кинулась разводить новый огонь, а Катерина вдруг решительно вынула Зорицу из печи и посадила себе на руку.

— Знаешь, я когда была совсем маленькая и хотела успокоиться и уснуть, то говорила себе такие слова:

— Дрёма в лес зашла

Лес и задремал

Старый дуб уставший

Понял как устал,

Листьев тихий шорох

Тоже поутих

Ветер шаловливый

Не тревожил их.

Ручеек болтливый

Озерцом застыл,

Дрема в лес зашла

Лес дремучий был.

Катерина нараспев рассказывала стишок, и Зорица начала потихоньку кивать головкой в такт её слов. Вспыхивающие огоньками перья, от которых кожа на Катиной руке уже покраснела, потихоньку угасали, а сама птичка успокаивалась. Уже скоро крылья просто сияли ровным золотым блеском, а птенец задремал. Катя тихонько пересадила её на копье, которое Волк принес из оружейной. А Кир уставился на её руку. Там явно отпечатались красные полосы ожогов от лапок Зорицы и кончиков её перьев. Катя спокойно опустила рукав.

— Спасибо тебе, милая! — Жаруся потерлась о Катину щёку. — Правда, не знаю, куда её теперь прятать… Она научится всему, но мы растем долго. А желающих одну из нас поймать много. Я могу отнести её в стаю, но она за ними лететь не успевает.

— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. — у Катерины крутилась какая-то неясная идея, но пока не удавалось её додумать. — А пока давай мы какую-нибудь лохань с водой на пол поставим. Если даже искорка и упадет, то в воду. Дубу спокойнее будет.

Кот обрадовано махнул лапой, и из бани тихо шурша выдвинулась исполинская лохань, полная воды.

— Ничего себе, лохань! Это джакузи прямо! — присвистнул Степан и тут же Кот заткнул ему рот мягкой лапой.

— Тихо ты! Не разбуди птичку! А то тут опять фейрверк полетит!

Катерина задумавшись молча ушла в свою комнату. Она не легла, и не стала ужинать, хотя Кот два раза обеспокоенно заглядывал и предлагал. А когда уже все улеглись, потихоньку, на цыпочках выбралась в горницу и поманила Жарусю, которая сидела на спинке стула и караулила спящую дочку.

— Что, милая? — Жаруся перепорхнула к Кате.

— Как ты к Полозу относишься?

Жаруся удивилась, но ответила. — Неплохо. Мы с ним не ссорились не разу. Наверное, даже с уважением отношусь. А он ко мне тем более. — Жаруся горделиво выпятила золотую грудку.

— А что если Зорицу к нему в царство пока отправить? К нему никто из наемников не пройдет. А её тепло для змей — благодеяние. Тем более, что мне Кот рассказывал, палаты у них каменные. Там она ничего не подожжет. А если искорка-другая куда-то и попадет, пусть даже и на Полоза, то он же в чешуе. Не обожжется!

Жаруся изумленно смотрела на Катю. И та испугалась, что ляпнула что-то не то. Змеи-то вроде птиц едят. Мало ли, может птенцов туда нельзя. И заторопилась:

— Ты только не сердись! Я же просто так сказала, извини, если глупость предложила!

— Да что ты!!! Это же гениально! — Жаруся прикрыла клюв крылом, чтобы не дать волю голосу. — Почему же я не сообразила! Полоз будет счастлив! А Зорица в полной безопасности. И к тому же, там довольно места для полета. Её взаперти держать нельзя, а там-то простор! И не под окрытым небом! Её тепла там хватит и для неё и для Полоза, его жены и слуг!

— А он её потом не задержит? — засомневалась Катерина.

— Нет, что ты! Полоз очень щепетильный! Это и правда гениальная идея! Умница! Умница! — Жаруся закружила Катерину по комнате. — Завтра же полетим! И мне к ней слетать ничего не стоит! Это совсем рядом для моих крыльев! О! Как я рада, что ты тут!

Катерина наблюдала беззвучное ликование Жаруси, порхающей по комнате, и вдруг поняла, что она сейчас просто свалится и уснет. Почему-то болела рука, но сил вспомнить почему, и чем-то смазать уже не было. Она, волоча ноги, ушла к себе, сопровождаемая Жарусей. Жар Птица ласково посмотрела на свернувшуюся калачиком на краю кровати Катерину, укрыла, подцепив коготками край одеяла, и вылетела из комнаты.