Франческа молча кивнула.

– Скажите ему, что драконов двое.

– КОГО?!

– Ваша роль, по словам Тайфона, будет заключаться в том, чтобы не позволить Никодимусу умереть во время насильственного обращения. Полагаю, он собирается нанести Нико какую-то рану, которую сможете исцелить только вы.

– Я не знаю…

– Тайфон своими замыслами не делится. Но как руководитель тайной охраны, я все эти годы просматривала его переписку и выяснила, что он начал превращать в дракона Саванного Скитальца, а потом изумруд иссяк. Скиталец остался драконом наполовину.

– Настоящий дракон, разрази его Всевышний? Огнедышащий, с чешуей и крыльями?

– Такими их видят лишь при определенных условиях, – покачала головой Дейдре. – Дракон – это, скорее, сила или способность. А Скиталец сейчас какая-то непонятная химера, ни то ни се.

Дейдре словно озноб пробрал. Она зажмурилась, пытаясь сосредоточиться.

– В одном из писем демона сказано, что вы единственная сможете уберечь Никодимуса от второго дракона. Подробностей не знаю. Воспользовавшись набегом ликантропов, я велела своим людям нанести мне магическое увечье, чтобы меня доставили к вам в лечебницу. Пора было выводить вас на сцену.

– Какую еще сцену?

– Разорвав браслет, я освободила вас из-под власти Тайфона. Теперь вы можете покинуть город без его ведома. Вы должны остановить второго дракона.

– Но почему я? – выдавила Франческа. – Я же, клянусь адским пламенем, ни вот столечко не смыслю ни в демонах, ни в драконах!

– Некогда, – покачала головой Дейдре. – Вперед!

– Куда вперед?

Вместо ответа спутница повернулась к небесному дозорному.

– ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ!

Франческа оглянулась посмотреть, кто из иерофантов свалился со змея. Но тут Дейдре протянула руку и одним махом – словно обрывая нить – разорвала кожаные лямки на плечах Франчески.

Та с воплем вцепилась в Дейдре.

Тогда бессмертная оторвала Франческу от себя и с нечеловеческой силой столкнула в свистящую бездну.

Боевой змей был написан на полоске белой парусины футов в восемь длиной. Иногда он взмахивал парой маленьких передних крыльев и парой хвостовых, побольше, но в основном извивался в воздухе, напомнив Шеннону плывущего морского угря.

Изначально эти конструкты создавались для сражений, но после Гражданской войны их единственной официальной задачей осталась охрана остроземских святынь. Судя по скорости приближения, этот змей принял призрак Шеннона за чужеродное заклинание, угрожающее святилищу.

Щелкнув хвостом, змей скользнул в окно и вытянул две парусиновые лапы – каждая ощетинилась четырьмя когтями из заточенных стальных пластин.

Шеннон отскочил назад. Невесомый, он двигался как молния. Когти боевого змея со стуком вонзились в пол, успев, однако, полоснуть Шеннона по голени, и ногу, даром что призрачную, пронзила боль.

Пролетев по инерции изрядный кусок коридора, Шеннон неуклюже повалился на спину. Вложивший всю скорость в удар змей лежал на полу комком белой парусины. Призрак посмотрел на свою ногу – из раны выпархивали разорванные фразы. Он сгреб покалеченные заклинания и, редактируя, засунул обратно в прореху.

Обычная сталь не оставила бы на нем и следа. Должно быть, в когти была заправлена ткань с режущими иерофантскими заклинаниями.

Шеннон поднял взгляд. Скомканный змей успел надуться пузырем и, разворачивая подрагивающие плавники, нацелился на него.

Шеннон сжался.

Выпустив в пол струю воздуха, змей рванул в бой. Когти лязгнули совсем рядом, но Шеннон отскочил. На этот раз конструкт предугадал его движение и, выпустив еще одну реактивную струю, вильнул, собираясь нанести удар.

Шеннон подпрыгнул вверх и, не рассчитав, вонзился головой в потолок. После секундного затмения голова вынырнула над полом верхнего этажа. Вдалеке виднелись две бегущие фигуры в зеленых мантиях.

Призрак спешно попытался вернуться, оттолкнувшись руками от потолка, но ладони прошли сквозь перекрытие. Вспомнив, что магнус перемещается лишь в ту часть тела, которая рискует провалиться вниз, Шеннон представил, будто шагает по потолку. Под руками немедленно возникла твердая опора.

Он втянул голову обратно – и вовремя. На него уже летел вихрь из парусины и стали. Шеннон отпрянул, снова чудом увернувшись от змея, только на этот раз его занесло вбок, и он вывалился сквозь внешнюю стену коридора.

В ушах опять зазвенело, а руки словно огнем обожгло. Шеннон скользил вниз по залитой солнцем мокрой от дождя покатой крыше святилища. Он цеплялся за черепицу, но пальцы не удерживались – с каждым прохождением сквозь стену магнус все больше ветшал. Оглянувшись через плечо, Шеннон увидел край крыши и – далеко внизу – песчаниковые городские дома. Насколько губительным окажется падение с такой головокружительной высоты, он не знал и не хотел узнавать.

Внезапно магнус в пальцах восстановился, и скольжение притормозилось. От рывка чуть не полопались заклинания в плечах. По крыше просвистел налетевший порыв ветра.

Скрежет металла о камень заставил Шеннона поднять голову. Змей, сложившись пополам, примостился на подоконнике. Ветер переменился, и до Шеннона снова донесся вой. Только теперь он припомнил переведенный в библиотеке нуминусный текст. На одном из осколков было написано: «Если вас найдут конструкты, прячьтесь в книгах».

Срочно назад в библиотеку!

Змей, оттолкнувшись от подоконника, взмыл в воздух. Проследив за ним взглядом, Шеннон заметил чуть поодаль еще два таких же. Конструкты слетались, словно стервятники.

Высоко в небе пестрела стая других змеев – разноцветных дозорных. Два из них, желтый и красный, прямо на глазах спускались резкими рывками. С желтого змея сорвалась и закувыркалась вниз человеческая фигурка.

Шеннон попытался осмыслить увиденное, но тут один из «стервятников» спикировал на него, словно коршун.

Судорожно цепляясь за черепицу, призрак полез обратно. Последним отчаянным толчком он закинул себя в окно и приземлился в коридоре. Взгляд через плечо подтвердил, что боевой змей от него в каких-нибудь десяти шагах. Свернувшись тонкой трубкой, конструкт просвистел сквозь окно и выпустил стальные когти.

Шеннон кинулся в библиотечную дверь. Снова звон в ушах и боль, но вот он уже стоит в библиотеке, всего на пару дюймов проваливаясь в пол. Дверь позади заскрипела, и Шеннон, обернувшись, увидел проползающую в щель белую парусину. Между дверными досками тоже лезла ткань. Шеннон чертыхнулся про себя. Эти гады, выходит, умеют разрезаться на полосы…

Он принялся высматривать, в какую бы книгу нырнуть. Все закрыты… Единственный на всю комнату лист с виднеющимся текстом – забрызганная кровью записка со словами «наши воспоминания в ней».