— Я тоже очень рад видеть вас, сэр, — произнес Чанс. — К сожалению, не могу сказать, что съездил удачно. Вы знаете, что Логэн вступил в союз с Корнстоком, а шауни объединились с другими племенами. В апреле они вырезали семью Логэна и с тех пор бесчинствуют во всем Огайо. Честно говоря, я поехал к ним только потому, что губернатор просил разузнать, не согласятся ли они заключить мир, но… — Чанс пожал плечами. — Похоже, что дипломат из меня еще более никудышный, чем торговец.

Джонатан почувствовал, что представилась отличная возможность вмешаться в разговор.

— Не понимаю, почему лорд Данмор послал к ним именно тебя, — процедил он. — У тебя ведь куда лучше получается обманывать простаков.

— Интересно ты объясняешь свой проигрыш, — усмехнулся Чанс.

Джонатан побагровел и с угрожающим видом шагнул вперед. Еще немного — и обмен насмешками привел бы к открытому конфликту, но тут вмешалась Констанция.

— Как ты смеешь говорить так с моим сыном? — набросилась она на Чанса и повернулась к Сэму. — А ты почему молчишь? Почему спокойно смотришь, как этот человек насмехается над твоим единственным братом?

Сэм устало покачал головой.

— Я уже не раз говорил тебе, Констанция, я не собираюсь вмешиваться в их конфликты, — сухо сказал он. — Кроме того, начал сейчас, по-моему, Джонатан. Но, как бы там ни было, если мы будем продолжать в том же духе, это вряд ли понравится нашим гостьям. Так что давайте попрощаемся с Чансом и спокойно пойдем к экипажу. Видимо, знакомство придется отложить до следующего раза. Надеюсь, ты не будешь в обиде?

Чанc вежливо кивнул и, бросив на Фэнси еще один долгий, неприязненный взгляд, повернулся и зашагал прочь. Потрясенная увиденным, Фэнси вздохнула и только теперь поняла, как крепко вцепилась в руку Джонатана. Ей стало стыдно, и она, выпустив его руку, улыбнулась.

— Что же, — сказала она, пытаясь говорить непринужденно, — вы обещали нам, что в колонии нас ждет немало интересных приключений. Не думала, что они начнутся, едва мы сойдем с корабля. Знаете, я так боялась, что этот наглец набросится на вас.

Джонатан рассмеялся. Чанс уже исчез в толпе, и беспокоиться было не о чем. Бережно взяв руку Фэнси, он прикоснулся к ней губами.

— Вообще-то я имел в виду не это, — сказал он, — однако мне приятно, что вы любезно простили мне такую неучтивость. Мы действительно не особенно дружны с Чансом, и нас объединяет только то, что мы оба принадлежим к Уокерам. Мне очень жаль, что все так получилось. Надеюсь, вы простите меня. И вы тоже, моя дорогая. — Он с подчеркнутой симпатией взглянул на Эллен.

Эллен неуверенно улыбнулась:

— Все это так неожиданно…

— Да, но, в конце концов, ничего серьезного не произошло, — спокойно сказала Фэнси, поправляя платье. — И вы совершенно напрасно просите прощения, Джонатан, — вам не за что извиняться. — Она с улыбкой посмотрела на Сэма: — Так что давайте считать случившееся недоразумением, о котором надо поскорее забыть. Сейчас, как я понимаю, мы пойдем к экипажу, и у нас будут другие темы для разговора. После того, что произошло, у Чанса Уокера вряд ли хватит духу показаться перед нами снова.

— У него хватит наглости, — произнес Джонатан.

Сэм никак не отреагировал на реплику брата и казался явно расстроенным.

— Мне очень жаль, что Чанс произвел на вас плохое впечатление. Возможно, он несколько грубоват, но, поверьте, никогда и никому не сделал ничего плохого.

Джонатан исподлобья взглянул на Сэма.

— Это ты так думаешь, — бросил он, — но есть люди — я, например, — которые с тобой не согласятся.

Сэм собрался ответить и уже открыл рот, но в разговор вмешалась Констанция.

— Сколько можно говорить об этом человеке? — раздраженно спросила она. — За всю свою жизнь Чанc не сделал нам ничего хорошего. Мне неприятно говорить об этом, Сэм, но он точная копия своего пьяницы-отца. Я понимаю, ты сейчас скажешь, что Морли уже тридцать лет не брал в рот ни капли, но в любом случае и он, и Чане всегда были позором нашей семьи. — Высказавшись, Констанция очаровательно улыбнулась и продолжала уже совершенно иным тоном: — Простите меня, я, пожалуй, слишком разволновалась. Давайте последуем совету баронессы и забудем об этом грубияне.

Сэм, грустно улыбнувшись, молча пошел к ожидавшему невдалеке экипажу. Всю дорогу от порта до постоялого двора он рассказывал Фэнси и Эллен о Виргинии, стремясь заставить их поскорее забыть о происшедшем на пристани. Первая торговая фактория возникла на месте нынешнего Ричмонда более сотни лет назад, в 1637 году, говорил он. Колонисты поселились здесь потому, что именно отсюда было очень удобно плавать вверх по реке Джеймс. Впрочем, город начали строить только в 1737 году по проекту полковника Уильяма Берда. Глядя на разбросанные по северному берегу реки Джеймс сельские домики, Фэнси поражалась, как вырос Ричмонд. Всего несколько десятилетий назад на этом месте стояло небольшое поселение, где у индейцев за безделушки выменивали ценные меха, — сейчас Ричмонд стал настоящим городом, и в его порту кипела жизнь.

Внезапно Фэнси вновь подумала об индейцах, и ей вспомнился рассказ Чанса.

— Скажите, — неуверенно начала она, — индейцы, о которых говорил мистер Уокер, могут напасть на нас?

Джонатан лишь презрительно хмыкнул, а Сэм ответил:

— Вообще говоря, в такой глуши, как у нас, вдали от городов, может случиться все, что угодно. Но, моя дорогая леди Мерривейл, не думаю, что нам следует чего-то бояться. Индейцы действительно нападают сейчас на переселенцев, но довольно далеко отсюда, в долине Огайо. Крайне маловероятно, чтобы шауни или минго появились в наших краях. — Он улыбнулся, чтобы ободрить собеседницу. — Когда-то индейцы нападали и на нас, и кое-кто в нашем роду даже погиб от их рук, но сейчас мы с ними в дружбе. Кроме того, разгромить Уокер-Ридж не так-то просто. Наши владения обширны и хорошо защищены, а на плантациях и в доме много рабов, слуг и работников, так что в случае необходимости мы сможем дать достойный отпор любому племени, и индейцы не раз подумают, прежде чем пытаться вторгнуться к нам.

— Если, конечно, их не приведет с собой Чанс, — неприязненно заметил Джонатан.

Сэм вздохнул:

— По-моему, мы договорились больше не вспоминать о нем.

Окажись Чанс в экипаже, он, скорее всего нисколько не удивился бы тому, что Джонатан пытается очернить его. По собственному опыту Чанс хорошо знал: Джонатан часто плохо говорит о людях, представляя их в невыгодном свете. Оболгать человека, оклеветать его, упомянуть прилюдно о его недостатках ему ничего не стоило. Вообще говоря, Чанс всегда стремился по возможности избегать столкновений с Джонатаном, но забыть о том, как ненавидит его этот человек, наследник огромного состояния Уокеров, он тоже не мог. Даже вид очаровательной молодой женщины, доверчиво державшейся за руку Джонатана, не мог развеять печальных мыслей Чанса. Проводив глазами экипаж, он зашагал прочь.