— Думаю, с этим придется подождать до другого раза, — ответила девушка.

Граф на мгновение смолк. Казалось, он смотрит вдаль, как будто обдумывая что-то.

— Время пролетело незаметно, — наконец произнес он, — но мы, конечно, должны еще как-нибудь поговорить. Могу искренне сказать, что великолепно провел вечер, гораздо лучше, чем, если бы бесцельно кружил по натертому паркету, обнимая молодую женщину, которая только глупо хихикает, когда с ней заговоришь.

— А теперь безжалостны вы, — сказала Дорина. — Уверена, если бы вы не пугали ее, она могла бы очень о многом рассказать. В конце концов, не забывайте, кто вы.

— Иногда это мешает, — парировал граф. — Никогда не знаешь наверняка, любезны ли с тобой лично или полируют твой титул просто потому, что самим хотелось бы стать его обладателями.

— Я думаю, если человек заслужил титул, — сказала Дорина, — он должен очень им гордиться.

— Вы говорите это, чтобы сделать мне приятное, или потому что действительно так считаете? — неожиданно спросил граф.

Дорина рассмеялась.

— Я на самом деле так считаю, и очень здорово, что в нашей стране человека почитают, как он того заслуживает. Так заслужил титул ваш отец.

— А я всего лишь унаследовал его, — отметил граф.

— Да, — согласилась Дорина, — но вы много трудитесь, чтобы поддерживать наследие отца.

Было поздно, когда граф и Дорина покинули ресторан.

Они ушли едва ли не последними. Для них, увлеченных беседой, время пробежало незаметно.

— Я нахожу вас очаровательной, — сказал граф, — и хочу разговаривать и спорить с вами, пока не появятся первые лучи утреннего солнца.

— Тогда мы весь день будем очень усталыми, — отозвалась Дорина. — Пойдемте, нужно возвращаться домой.

Граф оплатил счет, и они поехали обратно. За всю дорогу не было сказано ни слова, но Дорина чувствовала, что граф улыбается ей в темноте экипажа.

Когда они оказались в холле, Дорина сказала:

— Спасибо вам, спасибо за приятнейший вечер. Я наслаждалась каждым мгновением.

Раздался мягкий звук, и мимо девушки проскочило какое-то маленькое существо.

— Это Тигренок, — сказал граф, беря кота на руки. — Привет, старина.

— Как поживают твои усы? — спросила Дорина, почесывая пятнистую, рыжевато-коричневую голову животного.

— А, вам рассказали об этом? — спросил граф, улыбнувшись. — Да, это прожженный боец. Он знает, как справляться с моими чудачествами.

Дорина видела, как кот мурчит и прижимается к хозяину, и это сказало ей больше, чем многие слова. «У этого человека дар завоевывать любовь», — подумала она.

— Спокойной ночи, милорд, — поспешно произнесла девушка. — И еще раз спасибо.

Она пошла наверх не оглядываясь.

* * *

Утром Дорина наспех позавтракала и отправилась к себе в кабинет.

Графа нигде не было видно; девушке не хотелось признаваться даже себе, как она разочарована.

Накануне вечером она долго лежала в постели, думая о графе, а когда уснула, видела его во сне. Но это не означает, что она влюбилась, уверяла себя Дорина. Это естественная реакция на приятный вечер, проведенный в обществе обаятельного мужчины.

Как обычно с утренней почтой пришло множество писем.

Мысли Дорины по-прежнему где-то витали, когда она распечатывала первое письмо. Девушка почти не обратила внимания, что писчая бумага дорогая и на ней не только адрес, но и герб весьма влиятельной семьи.

В письме говорилось:

«Милый Джералд!

Я ужасно скучаю по тебе и всем сердцем хочу быть рядом. Ты всегда говорил мне такие чудесные вещи; и по ночам я лежу без сна, вспоминая, какими счастливыми мы были тем волшебным вечером.

Здесь, за городом, очень скучно: все только и говорят что о лошадях да о скачках, а мне хочется быть с тобой.

Я люблю, люблю тебя, и, как только вернусь в Лондон, хочу, чтобы ты сказал мне, что тоже любишь меня.

Шлю тебе благословение и тысячу поцелуев,

Элси».

Потрясенная, Дорина осознала, что вмешалась во что-то очень личное. Она спешно вложила письмо обратно в конверт.

Интересно, кто такая эта Элси? Странно, что юная девушка так пишет.

Быть может, это женщина постарше…

Да, она писала как женщина с опытом, и у графа с ней, очевидно, отношения, которые позволяют ей выражаться так пылко.

Не потому ли он кажется равнодушным к целомудренным юным леди из высшего общества? Потому что наслаждается любовью женщины, чья добродетель не так безупречна?

Эта мысль огорчила Дорину. Но, в конце концов, что она знает о нем?

Она положила это письмо вместе с остальными и оставила для графа.

«Ах, скорее бы он вернулся, — подумала девушка. — Я так хотела с ним поговорить».

Но когда дворецкий, которого, как узнала Дорина, звали Хенли, принес ее утренний кофе, то сообщил, что его сиятельства весь день не будет дома.

Однако он вернулся к полудню, но лишь затем, чтобы переодеться для вечера в гостях.

Перед тем как снова уехать, граф с улыбкой заглянул к Дорине.

— Справляетесь? — спросил он. — Хорошо, я знал, что у вас выйдет.

В следующую минуту он ушел, не дав ей возможности ответить.

Наутро, когда Дорина взялась за работу, графа нигде не было видно, а Хенли по секрету сообщил, что вчера его сиятельство вернулся домой очень поздно.

Только после ленча девушка услышала, как граф спустился на первый этаж и прошел к себе в кабинет.

Дорина знала, что следует подождать, пока за ней пришлют, но что-то тянуло ее к графу.

Когда она вошла, граф повернулся к ней от окна, у которого стоял.

— Я принесла вам ваши письма, — сказала Дорина и положила их ему на стол.

Личная корреспонденция была в самом низу пачки.

Два письма были от хозяек английских салонов с приглашением поужинать у них.

Третьим лежало то самое письмо, которое она прочла вчера.

К удивлению Дорины, граф взял его, прочел, а потом порвал и выбросил в корзину для бумаг.

Дорине хотелось спросить, почему он не пожелал ответить женщине, которая писала ему с такой страстью.

Однако она решила не совать нос в чужие дела, что, несомненно, произошло, когда она прочла очень личное письмо графа.

После обеда он сосредоточился на работе и закончил ее рано. Этим вечером Кеннингтон давал званый ужин.